Праздник непослушанья. Пятая часть
Как мы уже уяснили, почти все обвинения в адрес Ленина (продразвёрстка, развал промышленности и армии) являются злостной клеветой его политических противников. Но рассказывая о деятельности Ильича в 1917 году, надо иметь в виду ещё и общеполитическую обстановку в тогдашнем государстве, которое тоже начало рассыпаться до того, как он приехал из эмиграции.
Как только весть о свержении царизма разнеслась по России, в стране моментально начался так называемый «парад суверенитетов». И плевать было сепаратистам на Учредительное Собрание, на Временное правительство, на Советы – только бы вырвать «свой» народ из-под «русской оккупации» и поудобнее усесться ему на шею…
«Мы дети тех, кто выступал
На бой с Центральной Радой,
Кто паровозы оставлял,
Идя на баррикады…»
Ленина ещё не было на территории России, когда в Киеве собралась так называемая Центральная Рада – украинский аналог Советов с сепаратистским уклоном. Никто эту Раду не избирал (даже формально), она сама себя назначила на роль борца за интересы украинского народа. На словах эти типы выражали готовность подчиниться решениям будущего Учредительного Собрания, но первым делом потребовали создания собственной украинской армии, украинизации Черноморского флота и отдельных кораблей из состава флота Балтийского. Следующим пунктами их требований были собственное казначейство и независимая денежная система. И это – в условиях продолжающейся войны с немцами!
Кстати, всё это и прикрывалось «интересами войны». Мол, национальные украинские части будут особенно хорошо драться с немцами, а воодушевлённые «самостийностью» селяне закидают страну дешевым хлебом. Преступные эти заявления не могли вести в заблуждение никого. В Петрограде все отлично поняли, что это – смертный приговор Российскому государству. Даже Керенский отказался обсуждать этот бред и отправил в Киев делегация для переговоров. Переговоры, естественно, провалились, что стало причиной очередного политического кризиса в России.
(В 1918 году, в Бресте, украинская делегация поставит полпредов Советской России в безвыходное положение и вынудит их подписать так называемый «Брестский мир»: в противном случае немцы подписали бы его с одной Украиной. Что было бы гораздо хуже для всех).
Самое забавное, что украинский народ вовсе не хотел «самостийности» и разрыва с Россией: на выборах сторонники независимости неизменно проваливались. Но кто же его, этот народ, слушает…
Центральная Рада наглела с каждым месяцем. Показная лояльность к России сменилась откровенной русофобской пропагандой. Бессильное Временное правительство не могло воспрепятствовать этому. Впрочем, сама Рада была не крепче, и, в конце концов, превратилась в откровенную политическую проститутку, стелившуюся под Германию. С её помощью немцы оккупировали изрядный кусок Украины, установив на захваченных территориях кровавый режим (без всяких кавычек). А потом и вовсе скинули «социалистических» запроданцев, установив открытую диктатуру так называемого «гетмана Скоропадского».
На других национальных окраинах положение было не лучше. Финляндию и Польшу можно было считать отрезанными ломтями. На их независимость никто и не думал покушаться (все понимали, что нам с ними больше жить невозможно), но это не помешало пану Пилсудскому собирать под прикрытием немцев польские легионы для будущего вторжения в Россию. Большинство русских, живущих в Финляндии ( в том числе и солдаты местных гарнизонов) поддержали провозглашение независимости этого государства. Что не помешало белым финнам в самом скором времени начать резню всех славян вообще. (Так называемая «рюссявиха»).
Средняя Азия в 1917 году большей частью помалкивала, ожидая, чем кончится смута среди русских. Басмачество там сформировалось позднее и имело традиционную идеологию: защита ислама, джихад, газават и т.п.
На Северном Кавказе было неспокойно с 1905 года. Под влиянием либеральных идей, русские власти изменили порядок управления, в частности, отменили обязательную регистрацию скота у населения и принцип круговой поруки. Результат не замедлил сказаться. Начался бурный рост преступности, да такой, что русское население стало покидать те места. Полицейские отчёты и казачьи рапорты изобилуют описаниями самых диких зверств – там вырезали русскую семью, там кинули в костер и заживо сожгли деда с внуком и т.п. И этот список такой длинный, что нет возможности его привести целиком.
«В то время, как в большой и малой Кабарде и на Кумыкской плоскости – развились русские хутора, селятся колонисты – немцы, среди ингушей и чеченцев не только не образовалось поселений русских, но опустели те, что были заведены раньше. Можно сказать, что если не произойдет какой-нибудь внезапной перемены, то настанет момент, когда во всей Ингушетии и Чечне, кроме некоторых начальников участков, не будет ни одного русского».
(Ткачёв Г.А. «Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области»).
Справедливости ради надо сказать, что доставалось не одним русским – малую Кабарду так допекли разбойничьими налётами, что тамошнее прославленное коневодство (имеющее государственное значение) полностью зачахло. Не надеясь на русскую полицию и русское правосудие, осетины и кумыки содержали собственную стражу для защиты от абреков. Напомню, что всё это было ещё до революции, в «благословенное» царское время.
Вы скажете, что это было вызвано острой нуждой горцев в земле? Но факты опровергают подобное утверждение. На захваченных участках повсеместно отмечался упадок хозяйства – новым владельцам земли были нужны не для работы на них, а как база для новых разбойничьих налетов. Точно такая же картина произошла в конце Гражданской войны, когда большевики выселили многие станицы терских казаков, а земли передали чеченцам и ингушам. Сады дичали, засеянные поля не убирались, сельхозорудия валялись, где попало…
Уже в марте 1917 года были избраны Ингушский и Чеченский исполнительные комитеты, а 1 (14) мая на съезде горских народов во Владикавказе был образован «Союз объединенных горцев Кавказа» под руководством Топы Чермоева. И с тех пор русские там не знали спокойных дней.
Грабежи, убийства, воровство резко участились. При этом надо помнить, что защищать русские деревни и казачьи станицы было, по сути, некому – шла война, и мужики были на фронте. Горцы же призыву не подлежали. («Дикая дивизия» была добровольческим формированием. По словам Деникина, её и создали главным образом для устранения самых буйных элементов из тех мест. За все время её существования через неё прошло около семи тысяч горцев (чеченцев и ингушей – примерно по тысяче, совсем немного).
Более того, горцев не смогли привлечь даже к тыловым работам: очень переживали за их гордость, которая могла пострадать в результате труда на гяуров. Всё это привело к тому, что местное население было абсолютно свободно, не обременено никакими повинностями, не понесло потерь в войне, и мужчины в его структуре преобладали над женщинами. (У русских и казаков наблюдалась обратная пропорция).
«Дело борьбы с абреками и разбоями стоит в настоящее время настолько остро, что может грозить разразиться гражданской войной на национальной почве. Необходимо теперь же принять самые решительные меры к прекращению разбоев и провокации, нашедшей здесь благоприятную почву».
Впрочем, все подобные рапорты остались без последствий… А тем временем местное население, вооружённое германскими и австрийскими винтовками (интересно, откуда?) обстреливало санитарные поезда с ранеными, развинчивало рельсы, чтобы вызвать крушение пассажирских поездов. Надо знать, что в тех краях ни одно преступление не совершается без ведома общины и без укрывательства с её стороны.
Новоявленное чеченское правительство расписалось в своей полной неспособности прекратить разбои и заявило русским – выживайте сами, кто как умеет. К осени грабежи и убийства переросли в полномасштабную национальную войну. Чеченцы нападали на станицы, казаки отбивались. В ход пошли пулемёты и бронепоезда.
Осенью же с фронта была отозвана «Дикая дивизия» — для борьбы с русскими и межплеменных разборок. И после этого война на Северном Кавказе приняла вполне профессиональный ход.
Окружив Грозный, войска кавказской конфедерации потребовали от местного Совета разоружения рабочих отрядов и удаления из города 111 стрелкового полка. 24 ноября чеченцы разграбили и подожгли Новогрозненские нефтепромыслы, которые горели 18 месяцев. 28 ноября ингуши начали генеральное наступление на казачьи станицы.
«Бой остановить невозможно. Работает артиллерия. Ингуши наседают. Народ Карабулакский бежит».
А как же братья казаки, Войско Донское и Кубанское, они-то чем помогли терцам? А ничем. Более того, их атаманы заняли откровенно «демократическую» позицию – «всегда и во всем виноваты русские» — и заявили терским делегатам, что военной помощи не пошлют. Это был неслыханный позор.
Современные казачьи публицисты объясняют это тем, что, якобы, силы надо было беречь для борьбы с большевиками-ленинцами. Однако, сепаратистские наклонности донцы и кубанцы начали проявлять ещё летом, начав, по сути, постройку самостийных государств, и даже конфликтуя с Центральной Радой по вопросу границ. Тогда до войны не дошло только потому, что Рада вовремя сдохла.
Дело в том, что идеи казачьего сепаратизма весьма живучи. Помните, как отец Григория Мелехова («Тихий Дон») показывал кукиш – мол, никогда у нас Русь вонючая править не будет? Вот эти тухлые идейки довели казаков до цугундера, и Дон с Кубанью подверглись в ходе Гражданской войны завоеванию, как враждебные государства.
И воевать с большевиками тамошние атаманы не спешили. По воспоминаниям Деникина, они долго и нудно торговались с Добровольческой армией о безвозмездных и безвозвратных займах, дармовых паровозах и прочих трофеях, которые предполагалось взять у большевиков в ходе предстоящей войны. Более того, отношения между добровольцами и казаками были отнюдь не безоблачными, а под конец казаки и меж собой передрались.
По сути, к осени 1917 года Россия как государство прекратила своё существование. Огромная территория Евразии представляла собой арену беспорядочного и хаотичного сражения всех против всех. Так что развалить её Ленин не мог при всём желании. Он мог её только спасти, чем и занялся в меру своих способностей. И знаете, ему это удалось, хотя все «умные» головы предрекали крах стране и большевизму.
(Продолжение следует)
