Русский сфинкс. Часть 3 (заключительная): Бог подаст

29 Мар 2011,  
Рубрика: СТАТЬИ

Как только жалкие ошмётки наполеоновской армии пересекли границу, они попали в рай. За плату немцы были готовы на все услуги, а кое-что из награбленного в России французы всё-таки сберегли, так что для них в Пруссии был готов и стол, и дом. Обе страны подверглись наполеоновскому нашествию, но как по разному отнеслось к этому факту население! Немцы это и сами сознавали, и потому сложили про себя ироническую прибаутку: «Ein, zwei, drei! Mit Franzosen ist,s vorbei! Die Deutschen haben sie fettgemacht, die Russen haben sie adgeschlagt!» («Раз, два, три, с французами покончено! Русские их отлупили, немцы их откормили!»).

Глядя на эту картину, многие русские задумывались – а стоит ли продолжать войну? Не лучше ли примириться с Наполеоном, тем более что повторное нашествие с его стороны совершенно исключалось? Так же думал и великий Кутузов. Но было и противоположное мнение – отомстить французам во что бы то ни стало! К тому же этой точки зрения придерживался царь и англичане. И она победила. Русским предстояли годы всеевропейского побоища, триумфальный вход в Париж, грандиозное кровопускание под Ватерлоо, послевоенная роль «жандармов Европы».

Здоровье Кутузова было подорвано Отечественной войной, и он умер 28 апреля 1813 года в Бунцлау, Пруссия. Перед смертью его посетил Александр Первый. «Прости меня, Михаил Илларионович!» — «Я прощаю, государь, но Россия вам этого никогда не простит!» Царь не ответил ничего. Свой выбор он давно сделал. И этот выбор был не в пользу русского народа, которого он боялся и который совершенно не знал. А что знал о русских Наполеон?

20 декабря 1812 года он держал речь перед сенаторами в тронном зале Тюильрийского дворца, где, в частности, сказал: «Война, которую я веду против России, есть политическая: я её вел без враждебного чувства. Я хотел бы Россию избавить от бедствий, которые она сама на себя навлекла. Я мог бы вооружить большую часть населения против её же самой, провозгласив свободу рабов. Большое количество деревень меня об этом просило. Но когда я узнал грубость нравов этого многочисленного класса русского народа, я отказался от этой меры, которая предала бы смерти, разграблению и самым страшным мукам много семейств».

Ну, насчет «большого количества деревень» — это вымысел, нет ни одного документа об этом, хотя единичные случаи вполне могли быть. Так, со времен Павла в русском народе ходили невнятные слухи о Великой французской революции. Якобы во Франции освободили крепостных мужиков и прислали письмо русскому царю с аналогичным требованием. Царь не согласился и отправил армию воевать в Европу. В общем, какие-то смутные надежды были. Но к 1812 году армия революционной Франции превратилась в армию французской империи, да и сам Наполеон из республиканского генерала стал Императором Божьей милостью, зятем Франца Австрийского, «братом» Александра Русского… Не с таким титулом было освобождать русских мужиков.

Наполеон прекрасно знал, что освобождая крепостных, он мог вызвать крестьянскую революцию в России. Знал, но боялся этого, не смел прибегнуть к этому оружию. Вообще, русский народ не получил от Наполеона абсолютно ничего хорошего. Да он и не мог ему ничего дать. Всем завоеванным европейским странам он принес хоть немного пользы (даже Испании – запрет инквизиции, отмену многих феодальных обычаев), и только России (как и мусульманскому Египту) его политика была абсолютно чужда. Буржуазный император, он всюду искал буржуазию и на ней строил свою политику. В России же он этот класс не нашел. А не найдя, отказался от любого вмешательства во внутренние дела русских. Потому что был поставлен перед выбором – либо крестьянская революция, русская Жакерия, либо – царь, помещики, дворяне. И он свой выбор сделал. Не освободителем, а завоевателем пришел Наполеон в Россию, чтобы в случае успеха погнать русское «вспомогательное войско» отвоевывать для Франции Индию или Стамбул. Но тут он жестоко просчитался. Русский народ, хоть и изнывал под гнетом крепостного права, себя рабом не считал, а свое положение считал преходящим, временным. Россия, этот загадочный сфинкс, только с виду казалась слабой страной, а на самом деле была неуязвима благодаря своему народу. Наполеон разгадал загадку этого сфинкса слишком поздно. Уже отрекшись от престола, на досуге предаваясь воспоминаниям, он поставил русский народ по мужеству первым из всех, с кем ему приходилось воевать. А с кем ему не приходилось сражаться?

Да, русское дворянство было классом своекорыстным и развращенным. (Хотя и не до конца). Да, купчишки-поставщики обворовывали сражающуюся армию так, что в своей собственной стране русские солдаты и офицеры голодали не меньше, чем французы в чужой. Да, даже члены Царствующего Дома наживались на военных поставках, сбывая в армию бракованных лошадей – война всё спишет.

Достойно примечания поведение Русской Православной Церкви. Задолго до вторжения, борясь со слухами о французской революции, попы в ответ пустили сплетню о том, что Наполеон – антихрист. Но тут случился Тильзитский мир, встреча императоров на плоту. «Антихрист» наградил православного царя орденом Почетного Легиона, а православный царь «антихриста» – орденом Андрея Первозванного. После чего продолжать прежнюю агитацию попам стало как-то неловко, и звание «антихриста» с Наполеона было снято, тем более, что на веру православную он посягать и не думал (хотя его солдаты и грабили церкви). Во время французской оккупации Белоруссии тамошнее православное духовенство сотрудничало с французами и даже привело население к присяге Наполеону. Этим попы старались купить расположение французов — уж лучше наполеоновские атеисты, чем польский ксендз-официал Маевский – этот-то куда злее и опыт борьбы с православием у него огромен!

Всё это так. Но самое главное – русский народ рабом себя не ощущал, и от судьбы России себя не отделял. Все думали – вот кончится война, увидит царь батюшка преданность народную, наградит за это волей… Даже крестьянские восстания в тот год резко сократились – иноземные завоеватели казались хуже, чем «свои» господа. Русский мужик в тот год безропотно шел в рекруты (хотя обычно армию ненавидели и боялись). Русский мужик сжигал свои деревни и убегал в лес при приближении захватчиков. Никто не позаботился описать подвиги партизан, а сами они не гнались за славой. Лишь немногие их истории дошли до потомков. «Каждая деревня при нашем приближении превращалась или в костер или в крепость» — писали впоследствии французы. Наполеон, планируя войну с Россией, подсчитывал количество солдат и пушек у царя, как в прежние войны, а про русский народ забыл.

А что же Александр Первый? Он про свой народ вспомнил. По случаю окончания войны был издан Манифест, в котором царь благодарил все сословия и давал им всевозможные льготы. Про крестьян, на чьей шее и выехали тогда, была одна строка: «Крестьяне, верный наш народ, да получат мзду свою от Бога». Короче, «Бог подаст!» Сам же Александр гораздо охотнее подавал европейцам, чем своему народу. Так, он выплатил крупную денежную сумму жителям Ватерлоо, пострадавшим от знаменитой битвы, а трупы на Бородинском поле много лет оставались не погребёнными…

Что было дальше? Ни один народ не сделал так много для победы над Наполеоном, для защиты своего Отечества, как русский. И ни один народ не был так нагло обманут своим правительством, как русский. Великая французская революция и последующие наполеоновские войны непоправимо изменили мир. В Германии началось национальное пробуждение, приведшее к отмене многих пережитков феодализма и к объединению страны во Второй рейх. Финляндию царь сделал полигоном своих либеральных реформ, и результат был неожиданно хорошим – хилый финский львенок, доставшийся России от Швеции, вырос в мощного льва. Во Франции реставрировавшийся Людовик Восемнадцатый не отменил все наполеоновские законы. Вообще, «Кодекс Наполеона» был признан разумным и лег в основу современной западной цивилизации. Даже в отсталой Испании, где вернули обратно и инквизицию, и все «дурные обычаи», вскоре были вынуждены их окончательно отменить (хоть и за огромный выкуп). И только в России время как будто потекло вспять. Более того, царь-либерал (ох уж этот специфический русский либерализм!) сделал борьбу с народом главной целью своей жизни, и злодейскую бессмыслицу военных поселений придумал именно он, а вовсе не Аракчеев. (Военное поселение – это непосильный труд в поле и муштра на плацу, это гибрид казармы и деревни, где под власть армейских садистов отданы не только мужики, но и бабы, и дети).

Восстание поселян Чугуевского округа в 1819 году потопили в крови. Ежегодно в стране происходило не менее тридцати крестьянских восстаний. В ответ господа все туже закручивали гайки – по сути, шла война со своим народом. Да, русскому народу стало только хуже. Помещичий паразитизм процветал. Лишь три процента поместий ввели многопольный севооборот, машины и прочие рациональные формы хозяйствования. Остальные дурели под защитой крепостного права. Мировой спрос на хлеб возрастал, и помещики для увеличения доходов увеличивали свою запашку, постепенно лишая крестьян их земли, переводя на барщину или месячину (месячный паёк). Огромные деньги в карманах помещиков не залеживались, а транжирились на пьянки, балы, предметы роскоши с целью шикануть перед такими же паразитами. К концу крепостного права 66% поместий находилось в залоге – это был полный крах помещичьего землепользования. Что касается промышленности, то развращенные дармовым крепостным трудом Демидовы не нуждались в новых технологиях, и к 1860 году доля России в мировом производстве чугуна упала до нескольких процентов. Былая слава русских оружейников отошла в область преданий. В 1815 году был построен первый русский пароход «Елизавета». В 1837 году была построена первая русская железная дорога от Петербурга до Царского Села. К реформе 1861 года в России было 1500 верст железной дороги, что в 15 раз меньше, чем в Англии.

Что касается внешней политики, то она была продолжением внутренней. В 1815 году императоры России и Австрии заключили «Священный Союз» для борьбы с революцией, а впоследствии к ним присоединились почти все монархи Европы. Роль первой скрипки в нем старался играть русский царь – как говорится, «наша дура выше всех!» «Союз» подавлял революции, где только мог, но бесславно издох, когда дело дошло до раздела слабеющей Турции – «друзья»-контрики передрались (Крымская война).

В общем, кризис в русском обществе усугублялся, и Александр Первый не был уверен, что он справится с грядущей революцией. Неизвестно, действительно ли он умер в Таганроге в 1825 году, или только имитировал свою смерть, чтоб передать власть Николаю – ярому душителю свободы. Но в народе с тех пор пошла слащавая монархическая легенда о «старце Кузьмиче» — якобы скрывшемся в народе от бунтовщиков-декабристов загадочном царе Александре. (Не зря же его прозвали «Русский сфинкс!»). Правда ли это – кто знает… Но это уже тема для другой статьи.

Окончание статьи «Русский сфинкс». Ранее: Гроза двенадцатого года (продолжение статьи «Русский сфинкс»)

Добавить комментарий

| Запросы к MySQL: 27 | 0,178 | Потребление памяти: 12.16 мб |