Русский сфинкс. Часть 1
Как известно, сравнивать историю России с историей Запада надо крайне осторожно – тут, на Востоке, всё было другое: климат, соседи, пространства. Поэтому выводы наших доморощенных либералов об «исконно рабской душе русского народа» по меньшей мере скоропалительны, а зачастую провокационны. Русь, в отличие от Западной Европы, не была завоёвана германскими варварскими племенами, и её народ поэтому очень долгое время не знал, что такое крепостное право и прочие виды рабства. Даже во времена Московской Руси (казалось бы, расцвет самого дикого произвола!) толпа вламывалась в царские палаты, хватала царя за грудки и требовала выдачи на расправу наиболее ненавистных бояр. И такое случалось неоднократно. Да, для «рабов» это очень странное поведение…
(Вы можете представьте себе, что сегодня участники «Маршей несогласных» ворвались в Кремль и трясут за шиворот Путина, требуя отдать под суд Дворкевича с Прохоровым. Не можете? А почему? Ведь сейчас типа «демократия» и мы вроде как «свободные граждане», а Путин – «слуга народа»?)
Так что с наклейкой ярлыков надо быть поосторожнее. Неспроста сам Иван Грозный, вспоминая свою молодость, когда к нему врывалась разъяренная толпа, впоследствии писал: «От этого вошел страх в душу мою и трепет в кости мои…» Тут надо сделать пояснение – чем была в ту пору «крепость» (не в смысле военное укрепление, а в смысле государственная повинность).
Дело в том, что в ту пору крепостными, по большому счёту, были все. В том числе и знатные князья с боярами. Всё в стране принадлежало царю, а он уже сам, по своему хотению, распределял материальные блага среди своих подданных. Не за красивые глазки (хотя бывало и такое), а за службу. Господа в ту пору служили России главным образом на поле брани, а мужики за это обязаны были их кормить. Чтоб служилый дворянин не помер с голоду, царь давал ему землю. Но сама по себе земля ничего не стоила – нужны были люди, кто бы её обрабатывал. Они, эти самые мужики, были прикреплены к этой земле, и они были обязаны кормить своего помещика. Тем более что у него была другая обязанность – воевать, и вести сельское хозяйство ему было некогда. Суть была такова – пока дворянин служил, ему давали землю, прекращал службу – землю отбирали и передавали другому. То есть и помещик, и мужики были крепостными, только обязанности у них были разные. Барин в ту пору не имел право продать или промотать жалованное ему поместье – потому что оно было не его, а государственное, государево. Да дворянам тогда и голову не могло этого придти – хотя бы потому, что другого им бы никто не дал. Сын дворянина, поступив на службу, получал поместье, но не обязательно то, в котором родился и вырос. Сами понимаете, строить шикарные дворцы в таких условиях не имело смысла. Что сдерживало аппетиты господ по части эксплуатации мужиков.
Но со временем дворянство окрепло. Сперва оно закрепило жалованные ему земли за свои родом – то есть сын уже получал поместье по наследству, после отца. Так возникли родовые дворянские гнезда. Потом государевы мужики как-то самым незаметным образом, постепенно, стали числиться за этими самыми дворянами – то есть перешли в их собственность. Мужикам, ясное дело, это не нравилось, но покуда их господа несли службу – а служить в то время означало воевать, и зачастую барина привозили в поместье всего израненного – они терпели. Все видели – у мужиков свои обязанности, у бар – свои. И все вместе служат царю батюшке да Руси матушке. Но к середине восемнадцатого века эта система пережила себя и вступила в глубочайший кризис.
Век восемнадцатый – век «бабий». На русском престоле сидят немецкие принцессы, а страной правят их фавориты. А поскольку положение их всех в высшей мере непрочно, то они задабривают русское дворянство. В основном тем, что освобождают его от обязанностей, но сохраняют и увеличивают его права. Главным образом за счет мужиков. А чего их, сиволапых «руссиш», жалеть.
Начиная с 1754 года, помещикам отмежевывают новые земли – до конца века им прирежут 50 млн. десятин. С того же года государство в их пользу отказывается от винной монополии – случай небывалый! Гоните самогонку и продавайте её, господа дворяне, у русской казны деньги, видно, лишние… Дальше – больше. С 1762 года дворянское сословие освободили от обязательной службы, но оставили за ними их земли и крепостных. То есть отныне дворянин превращался в паразита – получал блага от государства, но мог ему ничего не давать! (С точки зрения либералов – получил «естественные» права, это «прогресс», но только за чужой счёт). К чести русского дворянства, оно не слишком быстро поддавалось загниванию, но уже к девятнадцатому веку в нём было полно «лишних людей», не способных ни к какой общественно-полезной деятельности, и только мелко тиранивших своих крепостных. (Плюшкины, Ноздрёвы, Обломовы, Коробочки).
Мужики сперва даже опешили от такой наглости господ. Что же это такое – раньше они служили защитника отчества, а теперь обязаны кормить и ублажать неприкрытых паразитов? Врут, наверное, господа. Появляется «чудесно спасшийся Пётр Третий» (Емельян Пугачёв), который обещает вернуть старые порядки, облегчить положение народа и вновь запрячь в тягло дворян. Поднимается пугачевское восстание. Но в 1785 году Екатерина Вторая «Жалованной грамотой дворянству» подтверждает – да, такова её воля.
Согласно этой самой царской воли, с 1783 года было оформлено крепостничество на Левобережной Украине. С 1775 года уничтожено самоуправление донского и запорожского казачества. Дворянство обладало исключительным правом на земельную собственность и правом на свой сословный суд. При этом помещикам было дано право ссылать крестьян на каторгу (без суда), отдавать в солдаты, каторгой же каралась и любая жалоба на помещика. Теоретически, по закону, помещик не имел право убить крестьянина, но только теоретически… (забьют мужика или бабу кнутом – так сами виноваты, что такие слабые оказались!). При этом Екатерина корчила из себя «либералку», «дружила» с французскими просветителями и запретила в официальных документах употреблять слово «раб» — дескать, русские крепостные не рабы. (Так, она запретила давать в газетах объявления типа: «Продам дворовую девку, кухонного мужика и двух малых ребят – можно поврозь»). В общем, для всех уродов-крепостников царствование Екатерины было «золотым веком», а сама царица – ангелом во плоти.
Просветители же прекрасно сознавали, что «русская императрица, несомненно, является деспотом», а ехидный Дидро и вовсе предложил «превосходное средство для предупреждения восстания крепостных против господ: сделать так, чтобы вовсе не было крепостных». Совет, сами понимаете, невыполнимый. Пушкин впоследствии так охарактеризовал то время: «Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространявшей первые лучи его, перешел в темницу, где находился до самой её смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами, и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если бы не чрезвычайная его известность».
Вот в такой обстановке во дворце жил юный Александр Павлович – сын наследника престола Павла, внук Екатерины, которого она отобрала у отца и воспитывала сама. Его наставниками были умнейшие люди либеральных взглядов, и одновременно его окружала самая махровая реакция. Его бабушка и его отец ненавидели друг друга. С малолетства Александр приучался скрывать свои мысли, приучался лицемерить – и до такой степени развил в себе скрытность и непроницаемость, что его прозвали «Русский сфинкс». Странностями и противоречиями было проникнуто все его царствование, как ни какое другое, и даже его смерть в Таганроге многие считают инсценировкой.
Тем не менее, в начале своего царствования Александр пытался облегчить жизнь народа и предпринял ряд косметических мер – так, в 1801 году была разрешена свободная купля-продажа ненаселенной земли, то есть за крестьянами отчасти было признано право собственности (до этого они не имели права владеть даже собственной избой). В 1803 году было дано право помещикам освобождать крестьян с землёй за выкуп – впрочем, этим правом очень мало пользовались. В 1818 году крестьянам было разрешено устраивать фабрики и заводы. С 1808 года Александр запретил продавать крестьян на ярмарках, как скот. А с 1809 года помещики лишились права ссылать своих крепостных на каторгу. Всё это, конечно, ничего не меняло в сути крепостнического русского общества. (От рабовладельческих обществ Азии и Америки оно отличалось тем, что там торговали в основном иноплеменниками, а в России – русскими).
Русская армия – о, она в реальности очень отличалась от восторженных писаний записных патриотов. При Екатерине жить на одну зарплату считалось признаком глупости. Командиры полков давали балы – это при их-то жаловании! Крали всё и почти все. Суворов потому и прикидывался «дурачком», чтобы не сочли честным гордецом, чтобы не наживать врагов. При этом вооружение было вполне на мировом уровне: русские ружья были немногим хуже английских, а русская артиллерия по качеству пушек и их количеству была первой в мире. Россия одно время даже обгоняла Англию по выплавке черного металла. (Еще не устарели демидовские заводы). В общем, весело жили, ни в чем себе не отказывали. Распущенность (особенно гвардейских полков) достигла редких пределов, но она же парадоксальным образом содействовала появлению талантливых офицеров – им никто не мешал, все делали деньги. При этом особого мордобоя не было – до воцарения Павла с его дурковатой прусской системой. (Её заменят на французскую лишь в 1810 году). Все эти качества русской армии – и хорошие, и плохие – отчетливо проявятся в войну 1812 года.
В 1796 году Екатерина умирает, и на престол восходит ее ненавистный сын Павел. В 1798 году он вступает в союз против революционной Франции, и посылает русскую армию (Суворов) и флот (Ушаков) воевать с Наполеоном. (После убийства в 1801 году Павла Александр продолжит эти авантюры – до аустерлицкой катастрофы и позорного Тильзитского мира). Несмотря на отдельные военные победы, общий политический итог этих войн был не в нашу пользу. И даже хуже: затеяв драку с ничем не оскорбившей нас Францией, Россия привлекла к себе зловещее внимание Наполеона – до того момента он о России и не думал.
Все, наверное, помнят картину «Переход Суворова через Альпы». А что было дальше, когда героический переход был осуществлён? А дальше русская армия отправилась обратно в Россию – делать в Европе нам оказалось нечего. Странное дело – когда мы воевали против Франции в союзе с самыми сильными державами, то были разбиты в пух и прах. А когда в 1812 году мы воевали одни против почти всей Европы, то вышли победителями. А дело тут совсем простое – те войны вело только государство, а Отечественную войну 1812 года выиграл народ. Которого господа хоть и давили, но совсем вдавить в грязь не смогли. Именно это обстоятельство спасло тогда Россию!
(продолжение следует)
