Скоротечный бой

Не хочу я в нынешнем году писать исторические и политические статьи на 9 Мая. Сам не знаю почему, но что-то нет настроения. После таких феноменальных «опусканий», которым подвергла нынешняя власть и армию, и народ, у меня пропало желание говорить «высоким штилем» и вообще хоть как-то обращать внимание на ихнее государство. И пусть одни вопят: «За Родину!», «За Сталина!», а другие нацепляют георгиевские ленточки себе на все места – никому из них я не желаю поддакивать. Равно как и спорить с ними. 
Напишу я лучше о том, как мы ездили в соседний район на поиски останков советских бойцов. Это сейчас будет лучше, чем казенный ура-патриотизм в любом виде.

Сосновый бор

Весна в этом году выдалась сухой и солнечной, и 30 апреля наша группа «Поиск» выехала в Красногородский район, где местные мужики случайно обнаружили останки советского солдата. Вообще-то наша группа островская, и работаем мы в основном в своем районе, но в таком деле нельзя отказывать. Да и нам самим было интересно поработать на новом месте. Поскольку день был рабочим, то выехало всего четыре человека – те, у кого работа позволяла. И вот уже наш «уазик» — буханка мчит по каунасской трассе мимо дотов бывшей «линии Сталина». Дорога напоминает стиральную доску, после выезда за пределы Островского района резко улучшается. Наш путь лежит в сторону пограничной станции Пыталово (бывшая Абрене), но там нам делать нечего, и мы сворачиваем от неё налево, в сторону Красногородска. Несколько километров по довольно хорошей грунтовке – и вот уже на стыке районов нас поджидают трое местных мужиков, приехавших сюда на двух автомобилях, чтоб показать нам дальнейшую дорогу. Вылезаем из машины, здороваемся. Покурили, поговорили – и едем вслед за красногородскими. Еще несколько километров – всё, приехали.
Место, где нам предстоит работать, красивейшее. Холмы, поросшие соснами. Воздух, который бывает только в сосновых борах. Всё это производит на нас сильное впечатление – в нашем районе несколько другая природа. Мы навьючиваем на себя рюкзаки, накидываем на капот нашего «уазика» красный флаг (потому как кустов рядом нет и вырубить древко негде), и карабкаемся на поросший соснами холм. Немного ходьбы – и мы на месте.
Средних размеров сосна. На вид – примерно около пятидесяти лет. Ковырнули возле неё мох – показалась советская каска…
«Всё, мужики – сказал Петр Михайлович Гринчук, руководитель нашей группы – большая работа начинается с большого чаепития. И салоедения. Нельзя традицию нарушать!» Увы, поблизости не оказалось воды (грунт – сплошной песок!), поэтому чайную церемонию пришлось отменить. Но зато неподалёку было старое кострище, мы развели костер и расселись вокруг него. (В сосновых борах под ногами сплошной мох, его надо беречь, в сухую погоду он пожароопасен).
Посидели, поговорили, съели шмат сала, запили его «Хиловской». И приступили к работе.

Первый боец

Копать в песчаном грунте легко. Даже слишком. Нам, привычным к глине, первое время было не приноровиться. Но советский солдат лежал практически на поверхности земли. Мы сгребли мох в сторону, а дальше можно было рыть просто руками и ножами. Просеивая пятернёй каждую горсть земли, я собирал кости ног, Валера Чумаченко – ребра, Петр Михайлович – череп и плечи. Советский солдат лежал, как и большинство убитых – в позе эмбриона. Рядом была небольшая воронка. По всей видимости, этот снаряд и убил его. А сосен этих тогда не было, они все послевоенные.
«Что такое – сказал я – сколько уже рою, обувки не могу найти!» Оружия при убитом тоже не было. Картина ясная – после боя его нашли, взяли ствол, сняли ботинки и пошли дальше. В надежде, что похоронная команда зароет. Увы, похоронные команды у нас работали неважно… Ботинки, впрочем, могло снять и местное население, если к тому моменту труп не сильно разложился. Только вы, уважаемые читатели, не спешите негодовать. В страшной нужде жили тогда наши люди. А нищета благородной не бывает ни при каком строе. Доходило до того, что в начале войны был издан приказ – с убитых солдат перед захоронением снимать всё до нижнего белья, стирать, штопать, и снова пускать в дело. Прямо как в гражданскую войну. Помните сцену солдатских похорон из фильма «Мы из будущего?» Именно так все и происходило… Офицеров раздевать не полагалось, а старшим офицерам даже полагался гроб. Я не знаю, сколько этот приказ продержался, но кажется, почти до самого конца войны. Разумеется, выполнялся он не всегда – часто обмундирование было настолько грязное и рваное, что не подлежало ремонту и хоронили одетыми.
Из вещей при убитом была только каска, несколько пуговиц, перочинный нож и пряжка от солдатского поясного ремня. Больше ничего. Ни орденов, ни медалей. Личность установить невозможно. Очередной безымянный…
Красногородские, пока мы копали, смотрели на все это большими глазами – они ещё не поисковики, но, возможно, скоро ими станут. Было видно, что им немного не по себе от нашей работы с костями. Мы сложили останки на мешок, туда же кинули нож и пряжку – пусть личные вещи бойца уйдут с ним в могилу. На день освобождения Красногородска его похоронят торжественно, с оркестром и речами, в гробу.
Но теперь надо поискать – нет ли ещё чьих-нибудь останков или интересных предметов поблизости? Валера Чумаченко и Вальтер включают металлоискатели, я и Петр Михайлович беремся за лопаты. Красногородские ходят за нами. На новом месте приборы трудно настроить – во мхе и песке сигнал быстро гаснет. Как обычно, почти везде приборы указывают на осколки снарядов и мин. Тем не менее, не прошло и десяти минут, как мы нашли щиток от пулемета «максим». Находка эта редкой не является (в войну их довольно часто бросали – вес большой, а толку мало), и мы с готовностью дарим его красногородским. Пусть отдадут его в свой районный музей или школьный уголок. Мужики просияли от радости. Двое схватили щиток и понесли в одно место, к останкам.
Мы продолжили поиск. Кругом полно немецких окопчиков, но ничего стоящего в них нет – рядом деревня, и не одно поколение деревенских пацанов рылось здесь в поисках патронов. Мы, впрочем, ищем не патроны, а останки.
Тут, в Красногородске и в Пыталово, не было больших боёв. И в 1941-м, и в 1944-м фронт довольно быстро проходил через эти места. Линия «Пантера», на которой мы обычно работаем, пролегала восточнее. Когда её после полугодовых боев прорвали, немцы поняли, что теперь у них один путь – бежать в Прибалтику, и там попробовать построить с помощью тамошнего населения новую. Так что здесь они только задерживали наши колоны по мере сил. Или подкрадывались на самоходках, из кустов поджигали несколько наших танков и потом быстро удирали, или держали выгодные позиции какое-то время – полдня, день. Становиться в глухую оборону в этих местах было для них самоубийством. К сожалению, мы не знаем, какие наши дивизии действовали в этих районах, и не можем сказать даже приблизительно, из какого подразделения мог быть найденный нам боец. Ясно только, что его убили в атаке (в атаку старались не брать лишних вещей), и что немцы в это месте долго не продержались.
Как бы в подтверждение этой догадки, мы находим диск (пустой) от нашего «дегтяря». Потом лошадиную подкову. Потом – лентоприемник от немецкого пулемета МГ. И пустой магазин от «штурмгевера» (немецкий автомат, похожий на наш «Калашников»). Всё ясно – был скоротечный бой с немецким заслоном. Ни колючей проволоки, ни землянок поблизости не наблюдается.

Второй боец

Дело уже шло к вечеру, когда был обнаружен ещё один советский боец. И всего метрах в двадцати от первого. А мы-то целый день круги по лесу наматывали…
В общем, когда я и вышли на свист, Петр Михайлович и Валера только начали его раскапывать. Красногородские не перестают удивляться – совершенно ровное место, им хорошо знакомое, а тут, оказывается, наш боец лежит. Тоже «верховой» (лежал на глубине в полштыка лопаты, не более).
Едва я подошел к месту, Петр Михайлович подает мне каску с черепом – очисти от земли. Ну, я взял нож и стал аккуратно с краев землю вынимать. Потом вынул череп. Сложил на подстилку шейные позвонки. Очистил череп от земли. Изнутри землю вынимать не стал – пусть уйдет в могилу с той землей, в которой погиб… Но я чувствую, что не следует описывать слишком натуралистические подробности. Скажу только, что ботинок на этом бойце тоже не было. И оружия. Ростом он был повыше первого. И такой же безымянный.
До войны красноармейцы имели смертные медальоны. Такие пластмассовые закручивающиеся пенальчики. Но согласно приказу № 376 от 17 ноября 1942 года (как раз перед наступлением под Сталинградом!) они были отменены. О причинах гадайте сами. Официальная версия – мол, достаточно красноармейской книжки. Благодаря этому приказу, почти все найденные павшие бойцы остались безымянные. Наша группа «Поиск» за 20 лет работы обнаружила останки свыше тысячи незахороненных наших бойцов, а установить личность удалось только у полусотни – по номерным медалям, орденам, иногда по надписям на ложках, котелках.
Мы собрали останки второго бойца. Положили их рядом. И сели к костру ужинать. Красногородские под сильным впечатлением. Рассказывают, что слышали от местных стариков про оккупацию. По их словам, немцы в районе как раз особо и не зверствовали. Гораздо больше донимали латышские полицаи – шупо. Что же, знакомая история – холуи всегда хуже самого барина.
Найденные вещицы мы отдаем красногородским для местного музея. Останки двух бойцов отвезем в Остров, положим в музейный запасник (есть такая специальная присторойка) – временно. Потому как где их красногородским хранить, не в квартирах же? А на день освобождения их города отдадим. Пусть похоронят воинов-освободителей с почестями.
Но нам пора домой. Мы затоптали костер. Вырыли яму и выкинули туда пустые консервные банки, не забыв аккуратно всё засыпать. Сложили кости в один мешок, взвалили я его на плечи, и понес к машине. Много вы ходили, солдаты, теперь отдохните…

Экономная «память»

Мы попрощались с красногородскими мужиками и поехали домой. Машину ведет, как всегда, Михайлыч. Директор с мозолистыми, загрубевшими от земли и железа руками. Человек, 20 лет назад собравший группу «Поиск» и с тех пор бессменно руководящий ей.
Он и водитель, и землекоп, и снабженец, и делопроизводитель… Впрочем, о Михайлыче надо писать отдельную статью.
Мы едем домой. Останки обоих бойцов, сложенные в один мешок, плавно покачиваются на ухабах. Их каски лежат рядом. Что тут сказать? «Повезло» мужикам. Их не расшвыряло артогнем, как многих других, убитых во время затяжных многомесячных боев. Не растаскало зверье. По ним не бегали взад и вперед то русские, то немцы. Как упали они 65 лет назад в скоротечном бою, так и остались лежать. Сквозь них даже не проросли деревья. А что их не похоронили – так в этом особой вины их однополчан нет.
Война реальная сильно отличалась от киношной. По трупам ездили, ходили, и наши, и немцы, не обращая никакого внимания – свой или чужой – не до того было. Каждый инстинктивно понимал – начнешь «чуйства» проявлять, сам скоро таким же станешь… Во время затяжных боев жизнь становилась адом, который русские и немцы устраивали друг другу взаимно.
А после боя фронтовики шли дальше, так как останавливаться надолго времени не было. Был приказ – не давать врагу ни минуты передышки. Ради этого на освобожденных территориях моментально проводился призыв в Красную Армию, и новое пополнение, зачастую необученное, шло в бой. Так что и найденные нами бойцы, быть может, были призваны в армию незадолго перед гибелью. После боя собирать трупы должны были похоронные команды. Работали они на разных фронтах весьма по-разному. В наших краях просто отвратительно. В случае с обнаруженными сегодня бойцами, вероятнее всего, была такая картина.
Отступающие немцы выставили возле дороги заслон с целью задержать на время наши войска. Выделенные для этого фрицы быстренько окопались (это не могло занять у них много времени – грунт очень легкий) и стали ждать русских. При приближении нашей войсковой колонны постреляли немного. Наши открыли огонь из орудий и минометов, и пошли в атаку, легко сбив заслон. Немцы кинулись удирать. В ходе боя, разумеется, обе стороны понесли потери. Наши собрали тех, кто лежал на дороге или близ неё, и поехали дальше. Мол, следом поедут тыловики и разыщут тех, кто лежит поодаль. У тыловиков, очевидно, тоже времени не было, а может, побоялись удаляться от дороги. Так и остались лежать эти бойцы. Оружие и ботинки у них забрали, очевидно, сразу после боя, а нести их самих до дороги было далеко, понадеялись на обозников. Вероятно, такая история приключилась тут летом 1944-го года.
До Острова мы доехали без происшествий. День выдался как на заказ – просто праздник. На новое место съездили, двух бойцов нашли, с хорошими мужиками из Красногородска познакомились. Память о Великой войне – это то немногое, что нас ещё реально объединяет. А вовсе не полосатая ленточка. Которую, к тому же, в нашем районе выдают не целую, а режут на несколько кусочков – для экономии. Мол, для провинциалов и так сойдёт!

Рахим Джунусов

Источник: Другой Псков

 Распечатать запись

Метки: Победа, поисковое дело, солдаты