Ползучий переворот
Поздравляю вас, товарищи, с праздником Великой Октябрьской Социалистической революции! Она не только изменила мир – она спасла Россию от неминуемой гибели. Без неё нас ожидала бы судьба Сомали или Афганистана. Будучи социалистической по форме, та революция по содержанию была народно-освободительной, антиколониальной. Тогда, летом 1917 года, все, кто хоть сколько-то понимал в управлении государством, не сомневался, что Россия доживает последние дни, и Временное правительство угробит страну. Под вопли о «свободе», «демократии» и «возрождении» начиналась агония великой нации. Казнокрады, неприкрытые агенты влияния и просто партийные балаболки тащили страну к обрыву, не забывая при этом клясться в любви ко всему русскому. Большевики во главе с Лениным Россию не любили и в неё не верили, но именно они спасли нашу Родину. Реальная история всегда причудливей любой выдумки. Правда всегда кажется более невероятной, чем ложь.
Как нас уверяют кошерные российские историки, в феврале 1917 года произошла буржуазная революция. Якобы истомившиеся по власти российские капиталисты скинули мешавшего им царя и провозгласили всеобщую свободу. Увы, всё было гораздо прозаичнее.
Не было никакой революции, и «свободу» провозглашать поначалу никто и не думал (она «провозгласилась» как-то сама собой). Была лишь попытка заменить Николая Второго на более послушного, более покладистого царя. Только и всего!
С этой целью был состряпан заговор, в котором самое деятельное участие приняли
обиженные родственники царя, верхушка Русской армии (военщина), думские воротилы (агенты влияния Запада, на тот момент – Англии), ну и к ним примкнули высшие чины полиции и жандармерии (ничем иным нельзя объяснить странное поведение силовых структур в том роковом феврале). Позднее, уже на готовенькое, примчалась Русская Православная церковь и мигом объявила о своей «демократической ориентации» — ну, эти готовы служить любой власти.
Вся эта безумная компания организовала голодные бунты в Петрограде (везде хлеб был, а вот в столице империи «кончился»!), успешно дезинформировала Николая Второго, завернула царский поезд во Псков, где Алексеев и Рузский выцыганили у своего императора акт об отречении. Причем ни о какой «демократии» в тот момент речь не велась, а целью данного «мероприятия» было возвести на престол нового, более послушного царя – Михаила. Ну и где же тут «революция»? Налицо всего лишь скрытый, ползучий переворот! А то, что он вышел из-под контроля и перерос в две революции, в планы заговорщиков совсем не входило. «Взялся за гуж – не говори, что не дюж» — гласит русская пословица. Вот и заговорщики взялись за «гуж», не рассчитав свои силы.
Как только весть об отречении (есть крупные сомнения, было ли отречение на самом деле, скорее, генералы генштаба его сфабриковали) разнеслась по России, самыми первыми от царя отреклись его родственники. Великие князья надели красные революционный бантики. Это кажется донельзя странным, но вполне логичным: Николай Второй к тому времени перессорился со всей своей роднёй, и Их Высочества как коршуны ждали, когда умрёт наследник престола. (Смертельная болезнь цесаревича была государственной тайной, но родня, разумеется, была в курсе).
Согласно акту, Николай отрекался в пользу своего брата Михаила, но тут нашла коса на камень. Михаил «царствовал» всего один день, а потом и сам отрекся от престола. Возникла совершенно дикая, незапланированная ситуация. Причем отрёкся так хитро, что перекрыл доступ к престолу другим Романовым. Мол, пусть дальнейшую судьбу России решает Учредительной Собрание – какую форму правления оно изберёт, так тому и быть! Проще говоря, Михаил потребовал созвать Земской собор. Но это дело не быстрое, а что же будет с Россией до того момента? О, до этого момента править должно Временное правительство, составленное из виднейших членов Государственной Думы!
С виду как будто логично, но только с виду. Дело в том, что Государственная Дума была сборищем ишаков отвязанных, фигляров и кривляк. Эти люди могли всё, кроме одного – они не могли работать. (Парадокс демократии – к власти рвутся те, кто ни на что больше не способен). Теперь эта публика должна была решить судьбу страны, и какой страны!
Думцев от такого поворота событий обуял дикий страх. К власти они вовсе не стремились, так как она подразумевает ответственность, чего эта публика боится, как огня. (Страшный сон Зюганова – он победил на выборах и его, воющего и упирающегося, силком тащат на президентское кресло). По их замыслам, они должны были оставаться как бы в стороне, давать новому, послушному им царю «ценные указания», ну а тот должен был их исполнять, при этом ни в коем случае не мешая им «распиливать» Россию. Ну а в случае народного возмущения – подавлять его силой оружия, не церемонясь с бунтовщиками. В общем, их идеал был схож с Борисом Ельциным: ни во что не вмешивался, никому не мешал, восстание 1993 года подавил, и «демократы» тут как будто не при чём.
Михаил, разумеется, понял, на какую роль его готовят, и отказался от неё. Думу охватил мандраж. Страх ещё более усилился от того, что возник новый, никаким заговором не предусмотренный орган власти – Советы. Как только все поняли, что царь свергнут, лидеры левой оппозиции (ещё без Ленина на тот момент) вспомнили 1905 год и собрались в кучу. Советы состояли из людей разных, но в большинстве своём тоже ни к чему не годных. Настроение их менялось, как погода по осени, и к реальному управлению они тоже не были готовы. Впоследствии Советы перепортят немало крови большевикам и Ленину, а пока они принялись изводить Государственную Думу. Причем власть они брать тоже не хотели, и от этого возникло удивительное состояние – двоебезвластие. Голубой мечтой обеих «властей» было выпихать на передний план конкурентов, а самим остаться в привычной и очень выигрышной роли вечной оппозиции.
Первое заседание Советов состоялась вечером 27 февраля, и сгоряча они даже попытались немного порулить. Тут же возник пошлый вопрос – а какими силами? Сил не было. Более того, существовала реальная опасность, что какой-нибудь реакционный царский генерал заявится в Питер с полком верных присяге солдат и просто выпорет «обе ветви власти» как блудливых гимназистов. Но заговор уже стремительно перерастал в революцию, а революция это такая вещь, при которой возможны любые чудеса. Сила у Советов появилась в считанные часы. Правда, стопроцентно негативная, но всё-таки сила.
Короче, в тот же вечер питерским Советом был принят легендарный Приказ № 1. Каким образом? Проще простого. Солдаты местного гарнизона высказывали свои пожелания, а меньшевик Соколов их записывал. Данный приказ переносил «двоебезвластие» в действующую армию. Согласно ему, отменялось отдание воинского приветствия и становление «во фрунт», что само по себе ерунда. Строго преследовалось мордобитие и ругань в отношении нижних чинов (это хорошо). Одновременно власть в армии фактически переходила в руки выборных солдатских комитетов – это был полный конец любой дееспособной военной силы. Армия потому и является в армией, что в ней единый порядок управления, а теперь их стало два, и никто ни за что не отвечал. Это был крах…
Но зато Петросовет с этого момента обрёл реальную поддержку в лице солдат, а военного переворота отныне можно было не опасаться по той причине, что военная сила России на глазах переставала быть силой… (Что и показал позорный провал корниловского путча). Да, кстати, а полицию и жандармерию Временный Комитет распустил – от большого ума, наверное.
Ну так вот, опираясь на солдат, Советы пришли в Думу и потребовали, чтобы она взяла всю власть на себя. Думских клоунов от этого чуть кондрашка не хватила! Как писал Шульгин: «Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить её или порицать. Мы способны были в крайнем случае пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи… Под условием, чтобы императорский караул охранял нас».
Но караул ушёл вместе с монархией, и вокруг стояли не гвардейцы Его Императорскаго Величества, а нетрезвые солдаты и матросы. В этих условиях 2 марта Дума была вынуждена уступить и объявить о создании Временного правительства, которое и должно было править до созыва Учредительного Собрания. Сами думцы воспринимали создание своего правительства как акт политического изнасилования. А в народе это правительство прозвали Беременным – его же Советы изнасиловали!
Начало, как видите, впечатляет. И это только начало, а чем дальше, тем больше будет дури. Об этом – следующая статья: «Праздник непослушанья».
