Болотные солдаты

12 ноября у нас выдался не совсем обычный выезд. Во-первых, мы решили поработать в Немоево, там, где на прошлой неделе Валера обнаружил останки двух красноармейцев. А во-вторых, вместе с нами поехала съёмочная группа псковского телевидения. Что же, пусть снимают нашу работу, мы не против.
День выдался пасмурным и безветренным. Прибыв в деревню, мы оставили машины возле изгороди, и пошли дальше пешком. Пройдя с километр, мы пришли на место. Вот оно, немоевское болото. В марте 1944 года наши войска, с боями пришедшие из-под Ленинграда, пытались с ходу прорвать немецкую оборону. Немцы сидели на бугре, их окопы были защищены противотанковым рвом, проволочными заграждениями, минными полями. И хоть высота бугра была меньше двух метров, это была твердая земля, где можно было укрыться. Захлебнулась тогда советская атака, убитые и раненые красноармейцы остались лежать на ровном замерзшем болоте, откуда вынести их не было никакой возможности, а в штабы пошло донесение, что «наступление успеха не имело».
А потом пришла весна, и всё растаяло. Трупы наших бойцов лежали перед немецкими позициями и висели на колючей проволоке: их раскидывало снарядами, они тонули в жидком торфе, они разлагались. Простите за натуралистическую подробность, но, по словам местных жителей, от земли два года шел трупный запах.
Немцы ушли отсюда в июле, когда их линия «Пантера» была прорвана на соседнем участке, и они боялись попасть в окружение. Конечно, потом местное население обязали убрать трупы, но возможностей для этого было мало: многие были угнаны в Прибалтику, многие призваны в Красную Армию, а оставшиеся старики да дети боялись покойников. Так и остались наши красноармейцы без погребения.С годами болото подсохло, на нём вырос заболоченный лес, в котором летом не продохнуть от комарья и прочего гнуса. Желающих ходить по этим местам было немного.
Эту историю мы слышали давно, и даже пробовали договориться с одной бабкой, которая в детстве случайно зашла сюда и увидела всё своими глазами. Но старуха наотрез отказалась показывать это место – Бог ей судья. Может, приняла нас за дельцов, а может, просто не захотела вспоминать былое. Так что искать пришлось самим, и долгое время поиски были безуспешными. Обнадёживающих признаков (саперные лопаты, котелки) было полно, но и только. Чувствовалось, что ходим где-то рядом, но не можем выйти на место. И вот, наконец, вышли.

Телевизионщики снимают, как мы идем по лесу, как разводим костер и ставим красный флаг. Пока остальные разведывают местность, я и Антон кипятим чай и режем сало, попутно разговаривая с работниками прессы на самые разные темы. Мне, совку, довольно интересно было пообщаться с россиянами, понять их мышление. (На заводе, где я работаю, одни старики). Они, наверное, тоже изучали меня, как советского мамонта.
Чай закипел, сало нарезано, и я заорал на весь лес: «Ком цу мир! Ессен, ессен! Шнелль, шнелль! Ну вы будет жрать наконец!» — «Яволль, чичас…» донеслось из-за деревьев.
Придя к костру, мужики принесли найденную ракетницу, и сказали, что её хозяин лежит в ста метрах отсюда. Наверное, телевизионщики решили, что мы дурим их, но мы и в самом деле нашли эту ракетницу, а не закапывали её заранее. «Милости прошу к нашему дастархану!» — и все дружно зажевали сало с луком и чесноком.

Первого найденного в тот день красноармейца откапывали под пристальным взглядом телекамеры. Все чувствовали себя немного неловко – не высморкайся, не выразись…. Каково же профессиональным актёрам испытывать такие муки!
Боец сохранился плохо. Несколько крупных костей, несколько мелких, ракетница, пара пуговиц – вот и все, что осталось от человека. Что естественно – ведь он лежал просто на земле, сверху, а в таком случае сохранность костей всегда плохая. Вот когда человека засыплет землёй в окопе, да ещё земля песчаная, тогда кости сохраняются как в сейфе. Но на болоте не то что окоп – ямы не выроешь. Так что на полные скелеты нечего и рассчитывать. Пройдет ещё лет двадцать, а может быть, и меньше, и вообще ничего не останется. Природа полностью переработает человека, без следа. Поэтому надо успеть отдать последние почести хоть кому-то из этих безымянных бойцов. Чтоб не обижались на потомков, бросивших их на болоте.

Телевизионщики сняли эту сцену, Михайлыч и Валера сказали несколько слов в телекамеру – в принципе, работа съёмочной группы на этом завершилась. Они прощаются с нами и едут домой, во Псков.
Мы продолжаем поиск. Сегодня у нас два прибора, и Денис с Владимиром ушли в сторону. «Руки вверх!» — донеслось оттуда. «А пистолетик у тебя есть?» — «Уже есть…» — и вышедший из кустов Владимир показывает разбитый автомат ППШ. Больше ничего огнестрельного в тот день мы не нашли – вероятно, исправное оружие тут собрали после войны, при разминировании (вон сколько вокруг подрывных ям), а сломанный автомат бросили за ненадобностью.
Вскоре мы нашли второго «мужика». Потом третьего. Потом четвертого. Только успевали курить. И все «мужики» — безымянные. Ни орденов с медалями, ни надписанных вещей. Да и вещей мало – опасные бритвы, ложки, кружки, иногда котелки. Касок тоже нет: их и летом-то наши бойцы мало надевали, а уж зимой и вовсе не жаловали. Лишь на одном котелке обнаружилась надпись, но такая слабая, такая нечёткая, что прочесть её мы не смогли. Ещё нашли немецкую солдатскую бляху с их нахальной надписью («Гот мит унс»). Бляха, несомненно, трофейная, принадлежала русскому бойцу. Шел он из Ленинграда, бил фрицев, пока сам не лёг на этом болоте.
Из всего увиденного складывается такая картина – наши войска наступали вдоль дорог, узкой полосой. И, скорее всего, не только в одном этом месте.

Собрав кости в мешок, мы идем обедать. Наш костер горит на бугре, на бывших немецких позициях. В марте 1944 года тут сидели немецкие мужики и тряслись от страха, видя, как к ним бегут русские солдаты с винтовками наперевес. Ворвутся Иваны в окопы – немцам смерть, не ворвутся – тут, на проволоке, все и полягут. Не ворвались…
После обеда заметно потемнело. Поэтому было решено не тратить время зря, а пойти забрать найденные металлические колья для колючей проволоки. Колья эти имеет на конце нечто вроде штопора, легко вкручиваются в землю. Немцы использовали их для быстрого ремонта проволочных заграждений.
Противотанковый ров заплыл землёй и стал похож на обычную мелиоративную канаву. От деревянных столбов, поддерживающих проволоку, остались лишь заросшие мхом пеньки. Но «штопора» ржавчина почти не тронула. Мы для смеха складываем их в пирамиду. «Это немецкая народная изба – фиквам называется!» — сказал я, пародируя героя известного мультфильма.
На этом поисковый день закончился. Мы собрали вещи, сели в машину и прибыли в Остров. По традиции, зашли к Михайлычу попить чай, а заодно получше рассмотреть котелок с надписью. Сегодня в зеленую книгу будет занесено четыре найденных бойца. Котелок отмыли, но надпись прочесть всё равно не смогли. Надо будет попросить знакомых криминалистов, может, у них получится. После чего разошлись по домам – отдыхать.

Ну, отдых у нас понятие условное. На следующий день к обеду, Михайлыч, Валера, и Денис с Натальей не утерпели и снова поехали в Немоево – разведать другое место. К вечеру они обнаружили останки ещё одного бойца.
На этом выходные группы «Поиск» завершились.

Рахим Джунусов

Источник: Другой Псков

 Распечатать запись

Метки: группа "Поиск", линия "Пантера", Остров