Дорога дальняя
26 ноября мы поднялись рано, в половине третьего. Предстояла дальняя дорога – на Питер и немного за него, в Сестрорецк. Олег Бушко, руководитель тамошнего музея, обещал выдать нам оборудование для дота. (Скажу по секрету, мы хотим восстановить наши музейные доты на линии Сталина, хотя бы один, и работы уже идут полным ходом).
В назначенный час все участники поездки собрались на квартире у Михайлыча, выпили по традиционной кружке чая, и отправились в путь. Валера вел наш поисковый уазик-фермер, Михайлыч сидел рядом с ним, на заднем сидении обосновались Эдик и автор этих строк. Стоял легкий морозец, но дорога была сухая. По небу ползли тучи, сквозь которые проглядывала луна. Над Псковщиной висела ноябрьская ночь.
За час мы доехали до Пскова, миновали город, и взяли курс на Петербург. В свете луны виднелись спящие деревни. В воздухе стояла легкая дымка.
Светало, когда мы миновали Гатчину и подъехали к северной столице. Теперь бы не заблудиться в дорожных развязках, которых под Питером великое множество. Немного поплутав, мы выехали на нужное шоссе, которое привело нас к дамбе, пересекающей Финский залив. Море ещё не замерзло, на якорях стояли кораблики, вероятно, портовые, да светила разноцветными огоньками какая-то дноуглубительная драга.
А восход нам морем, даже таким небольшим, как Финский залив, совсем другой, чем над сушей… К сожалению, я не смог заснять его – останавливаться на дамбе нельзя, естественный свет перемешивался с искусственным, машину трясло, и снимки через стекло выходили некачественные.
В туманной дымке виднелся Кронштадт и Морской собор: если будет время, на обратном пути заедем поглядеть. А пока мы мчались по дамбе, ныряли в тоннель, и наконец, выехали на берег у Сестрорецка. Звоним Олегу – он уже на месте. Миновали город, и прибыли на место. Вот он, «Сестрорецкий рубеж». В годы Великой Отечественной войны тут проходила линия обороны Ленинграда, от которой в полной исправности сохранился один дот. Дот этот стоял на балансе Советской Армии до середины восьмидесятых годов, а потом был отдан под музей. Кто его нынешний хозяин, смотрите на снимке.
Дот-«миллионер», конечно, впечатлял. Ещё бы – почти всё его оборудование сохранилось в целости и сохранности. Если у нас под Островом доты – это в основном бетонные сараи без бойниц, без дверей (немногие железные детали, которые успели поставить перед войной, успешно растаскиваются «металлистами»), то здесь совсем другое дело. Нам никогда не найти столько оборудования, но хоть какое-то подобие настоящего дота мы сделать можем. Просто удивляет, откуда в то сталинское время находилось столько средств, и почему их не разворовали…
Здороваемся с Олегом, заходим в дот (он отапливается, там оборудован музей), и начинается разговор о музейном житье-бытье. Потом выходим наружу. Вокруг – фортификационное великолепие. Масса самых разнообразных бетонных колпаков, пулемётных гнёзд, перекрытий.
Великая Отечественная война была в основном войной маневренной, но на отдельных участках фронт стоял без движения годами. После того, как финны не смогли осенью 1941 года ворваться в Ленинград, они поняли, что уже никогда не смогут сделать этого – и перешли к обороне. Со своей стороны, наши тоже не имели достаточно сил чтобы разбить северную часть блокадного кольца. Обе стороны принялись вгрызаться в землю, рыть окопы, натягивать колючую проволоку. Фронт с обеих сторон оделся в бетон и сталь, и прорвать его было почти невозможно. Здесь шла позиционная война, почти как в Первую мировую. Отсюда и такое разнообразие всяких укрытий и щитков. В ход шло всё – башни и корпуса танков, бетонные балки, шпалы. Из канализационных колец при небольшой обработке получались прекрасные огневые точки, а обычные канализационные люди заменяли люки башенные.
Бегло осмотрев экспозицию, мы принялись загружать оборудование, выданное Олегом. В основном, детали фильтронагнетательной установки, а также образцы дотных сидений и креплений. По словам Олега, сейчас идёт бешеная охота за металлом в кронштадских фортах и в наземных дотах близ Питера. Срывают всё, не спасает даже пограничный режим: получают разрешение на рубку леса, и попутно курочат доты. Вероятно, через год-два никакого железа в питерских фортах и дотах уже не останется. Так повелел Великий Рынок…
Рессоры нашего уазика выгнулись в обратную сторону. Так, значит, культурная программа отменяется. Хотели заехать поглядеть Кронштадт – не придётся. Дай Бог, дотянуть до Острова.
Мы попрощались с Олегом, и поехали в обратный путь. Удивило, что на улицах Сестрорецка почти не было людей. Где ханыги, ищущие опохмелки, где толпы праздношатающихся, где нищие возле магазинов и церквей? Тут что, народ работает, как в советское время? Просто удивительно, но у нас во Пскове и даже в Острове в разгар рабочего дня на улицах гораздо больше народу.
Миновав все кольцевые развязки, проехав по дамбе и полюбовавшись видами на форты, мы выехали на Киевскую трассу. Остановились на обочине и пожевали, что с собой взяли. И теперь уже не торопясь поехали домой. Солнце поднялось, туманная дымка пропала, и снимки из кабины получались неплохие.
За окном мелькали заснеженные леса, придорожная реклама, пригородные деревни. Вскоре мы въехали в Псковскую область. Реклама пропала за ненадобностью (для кого рекламировать, для нищей Псковщины, что ли), из деревень исчезли богатые дома, и прибавилось руин. Вот мы и дома…
Солнце клонилось к линии горизонта. Его лучи освещали тучи снизу, и небо казалось багрово-красным. Мелькали фары встречных автомобилей, а где-то уже близко лежал Псков.
Похоже что корпус танка Т-28 на «Сестрорецком рубеже» находится на своем месте и не использовался мастерской «Арьеграда» для восстановления танка .
Игорь, нет. Арьергард однозначно использовал родной корпус при восстановлении Т-28. А в Сестрорецке выставлена реплика.