Подковы на счастье

Синоптики не ошиблись: в ночь на субботу, 26 сентября, начался дождь. Он прогнал удушливую жару, донимавшую Псковщину (накануне был поставлен очередной температурный рекорд), и принёс прохладу. Ночью я проснулся от шума падающих за окном капель – ну, что же, не сахарные, на растаем в поиске.

Утром дождь прекратился, но низко нависшие тучи и не думали разбегаться, уныло висели над землёй. Ветра тоже не было, и стало быть, надежд на ясную погоду – тоже. Впрочем, у природы нет плохой погоды, и надо быть благодарным за всякую, как поётся в известной песне.

В назначенный час, в полвосьмого утра, мы собрались на квартире у Михайлыча: сам Командор, Антон, Валера, Эдик и автор этих строк. Саню Голубева заберем по пути. Сборы не заняли много времени, и вот наша машина уже мчится (условно говоря) по Пыталовской дороге.

Бабье лето, недолгое в этом году, уже прошло, и дожди зарядили всерьёз и надолго. (Возможно, до самого снега). На датских полях видим стаю журавлей – после отлёта аистов они заняли их освободившуюся кормовую нишу. Обычно эта осторожная птица избегает показываться на людях, но перед самым отлётом покидает свои болота для усиленной кормёжки и налаживания коллективных отношений. На почтительном расстоянии от журавлей сидела стая гусей. Птицы разных пород старались не мешать друг другу. Завидев наш уазик, журавли поднялись на крыло, а гуси продолжили кормёжку.

Мы проехали ещё немного, и увидели одинокую белую цаплю. Птица эта появилась на Псковщине недавно, и я ничего не могу сказать про её повадки. Вероятно, цапли тоже улетят на зиму, но когда и как – неизвестно.

Давленые еноты, как обычно, валялись на асфальте. Из придорожных кустов высунулась мордочка лисы: тоже, видать, нашла себе «столовую» на трассе.

Дождь то начинался, то прекращался. Однако луж на полях не было видно: пересохшая за лето земля пока что впитывала упавшую воду без остатка.

Без особых происшествий (как обычно, барахлил компьютер уазика), мы доехали до соседнего райцентра и свернули к Пыталовскому погранотряду. Сегодня мы хотим покопать в пограничной зоне, а для этого необходимо разрешение. Михайлыч ещё на неделе начал звонить в нужные инстанции, а потом велел нам принести ксерокопии паспортов.

Получение пропусков много времени не заняло. Мы постояли, подождали, пока выписываются необходимые бумаги, а получив их, поехали дальше своей дорогой. Миновали речку Ладу, проехали мимо знаменитого голубовского болота, и выехали к нужному повороту. Налево поедешь – там Синий Никола (деревня такая), направо – Красный Город. Нам сегодня нужно за Красногородск.

Дорога принялась изгибаться и петлять, вот речка Ворога. На это раз под мостом не валялось никакой машины. Проезжаем ещё несколько километров, вот и Литвинка, а это уже окраина Красногородска. Под колёсами появился асфальт, который кончился, как только мы проехали через город. (В Красногородском районе мало дорог с асфальтовым покрытием, хотя грунтовые дороги неплохие – пока нет дождя). Правда, дождь уже идет, и мы едем, как по стиральной доске – «гребёнка» всегда образуется на таких дорогах.

В нужном месте нас обгоняют машины красногородских поисковиков. Они поедут впереди, показывая путь, ну а мы сзади за ними. Вот уже и Мозули, вот поворот в погранзону. Ещё немного – и мы оказались там, куда посторонним вход запрещён. Впрочем, мы уже не посторонние, пропуск у нас имеется, а у красногородских поисковиков он давно есть.

Мы едем по извилистой песчаной гриве. Тут, в этих краях, вся жизнь протекала на гривах. Пашен нет, с сенокосом – проблема, так как нет травы, кормил лес да болото. Небольшое количество людей прожить могло, а больше – вряд ли. Грунт – песок, на нём слой мха. Примерно так же жили на Полесских болотах, и были полещуки самыми бедными белорусами. Тут, видно, тоже не шиковали. Немного выручала дорога, ведущая в Латвию и обратно, но дорога эта тоже напоминала тропинку, и ездили по ней не каждый день. А может, и не каждую неделю. Кстати, на сопредельной латвийской стороне жизнь была точно такая же.

По краям дороги идёт уклон, заросший лесом, и начинаются болота. Сама грива то расширяется до сотни метров, то сужается до ширины дороги. Местами до сих пор лежат гати. Действительно, в этом месте закупорить путь ничего не стоило. Что и произошло в июле 1941-го года.

Хотя Манштейн не упоминает, какая советская дивизия загромоздила проход через болота своей техникой, это можно установить из советских источников.

Перед войной в Острове располагалась 163 моторизованная дивизия. Её основной задачей была оборона линии Сталина. Нет, она не должна вести бой из самих дотов. В случае войны дивизия занимала подготовленные позиции – окопы, капониры и т. д, оказывала поддержку гарнизонам дотов, не давая противнику приблизиться к ним.

Но как говориться, гладко было на бумаге…

Во время Зимней войны дивизию отправили воевать с финнами. Потом задержали под Ленинградом, где она и встретила известие о начале Великой Отечественной войны. Далее начинается и вовсе несуразное.

Как известно, после взятия Риги и Даугавпилса немцы взяли оперативную паузу: подтянуть резервы, дать кратковременный роздых своим войскам. Наши ошибочно посчитали, что фрицы выдохлись, и резко изменили свои планы. Если поначалу планировалось занять глухую оборону по реке Великой (с опорой на линию Сталина), то теперь был отдан приказ наступать самим. С этой целью подтягивались войска, и было их гораздо больше, чем немцев. Но… бардака и тогда хватало. Одну дивизию прислали без средств связи, другая опоздала, третью разбомбили ещё в вагонах. Вместо удара сжатым кулаком выходил тычок растопыренными пальцами. Впрочем, и тычка не получилось.

Известно, что 2 июля 163 дивизия вернулась в родимый Остров. Но вместо того, чтобы занять оборону по Великой и линии Сталина, она получила приказ наступать на Резекне. Войска были уже на марше в Латвии, когда поступил приказ – вернуться назад! (Наши поняли, что фрицы не выдохлись). «Стой там, иди сюда!»

В результате наши войска не наступали и не оборонялись в тот момент, когда немцы закончили оперативную паузу и нанесли нам сильный удар. 163 дивизия была разгромлена под Резекне и с боями отходила на Опочку. И вот тут-то, в этих болотах, на этой дороге, у неё кончилась горючка. Колонна автомашин и танков стала мертвым железом: ни назад, ни вперёд! Что оставалось делать? Попытаться пешком и на телегах отступать к Опочке, только и всего. Одно хорошо – немцы потратили несколько дней, чтобы стащить нашу технику с дороги и открыть себе дальнейший путь, так как обойти в таком месте было невозможно.

Потом, уже в Опочке 163 дивизия получила приказ атаковать немцев, и был бой, про который счёл нужным упомянуть Манштейн. Но было поздно, немцы вырвались из опасного места и продолжили движение.

Места тут такие, что если бы наша авиация и артиллерия нанесли по немцам удар в тот момент, когда они очищали дорогу, их 56 танковый корпус был бы разбит. Оставшись в одиночестве, 41 тк не посмел бы продолжать наступление на Псков. Вся история Великой Отечественной войны могла бы пойти по иному… Да только вот история не знает сослагательного наклонения, и мы получили то, что было.

А так – 56 тк наступает на Новгород, 41 тк к вечеру 9 июля захватывает Псков. С захватом Пскова завершилась битва за Прибалтику, и хотя на тот момент наши войска ещё были в Эстонии, стало очевидно, что этот раунд мы проиграли вчистую, и близится битва за Ленинград.

Но хватит исторических справок.

Мы приехали к месту. Ставим машины, приветствуем друг друга. Что-то нам сегодня подарит эта грива?

Всё небо обложено серыми дождевыми облаками. Правда, нет луж – песок впитывает всё без остатка. Но мхи переполнены водой, под ногами хлюпает, капли падают с сосен и берез. А воздух такой чистый, аж до неправдоподобия… и грибов видимо-невидимо.

Мы режем сало, кипятим чай. Первые находки не заставляют себя ждать: кусок гусеницы от Т-26 (из шести траков) и какая-то ось от неизвестной техники. Начало положено, что будет дальше?

Дальше мы расходимся мелкими группами. Штык от советской трехлинейки, прицел от 45-мм пушки. Всё лежит на небольшой глубине, подо мхом и тонким слоем песка. А места тут такие, что я забыл про лопату, иду за нашими мужиками и фотографирую, фотографирую…

Но тут снова начался дождь, и я спрятал аппарат. Мелкий, но весьма пробивной, чисто сентябрьский, дождь не оставлял ни одной сухой нитки. Но не бросать же поиск из-за такой мелочи! Тем более, что находки идут одна за другой.

Вот куски брони от Т-26, вот обломки его же двигателя, вот гильзы от снарядов. Общее ликование произвела канадская винтовка Росс Энфилд (калибр 7,71 мм). Такими винтовками была вооружена армия довоенной Латвии. После 1940 года латвийская армия влилась в советскую, в основном из неё сделали 181 стрелковую дивизию. А вооружение оставили прежнее. Скорее всего, в сумятице июля 1931 года какие-то подразделения этой дивизии отступали вместе с 163 дивизией. «Энфилд» в плохом состоянии, кривой, и вероятно, поэтому хозяин зашвырнул его под елку.

А вот заводская пачка подков. В ту пору был специальный завод подков, делал их в основном для нужд Красной Армии. Для кавалерии и упряжных лошадей. Вероятно, пачку бросили в июле 1941 года. Говорят, найти подкову – к счастью, а тут их столько, что на всех хватит.

Все обрадовались, когда была найдена каска довоенного образца, так называемая «хасанка». (В таких воевали на озере Хасан). Сохранилась она не очень хорошо, верх проржавел, но низ ещё крепкий, и даже красная звезда хорошо видна.

Но стреляные гильзы не встречаются. Кажется, боя тут не было, наши ушли, бросив обездвиженную технику, до подхода немцев. И хотя встречаются осколки снарядов и воронки от бомб, они принадлежат другому периоду войны – 1944 году, когда по этой же дороге гнали немцев обратно в Прибалтику. В подтверждение этому мы находим разбитую в хлам немецкую каску – позднего образца, без завальцовки.

Дождь промочил всех. Не спасли никакие куртки и плащи. И хотя поисковики на простуду крепкие, согреться бы не помешало. И перекусить – обязательно горячим, не сухомяткой.

Вы спросите – как развести костёр в такую погоду? В сосновом лесу это проще всего! (Кстати, вы заметили, что сосны даже в дождь выглядят сухими? Это оттого, что их древесина и кора пропитаны смолами, и отталкивают воду. Ищете засохшую, но не упавшую сосенку, толщиной с руку. (Лежащие на земле деревья пропитаны водой и на дрова не годятся). Срубаете её и тащите на место костра. От комля рубите щепки, и чувствуете запах канифоли. Жирные на вид, сосновые щепки горят очень хорошо, вода с них скатывается. Когда щепки разгорелись, ломаете тонкую верхушку и слышите сухой треск. Так же будут трещать в огне эти дрова.

Так что разжечь костёр даже в дождь, будучи в сосновом лесу, не проблема. Только надо помнить, что одновременно просушиться и сварить еду невозможно, надо по очереди. Иначе и не обсохнете толком, и кашу сожжёте.

Мы сварили кашу. Потом добавили дров и обсушились. Не забыли кинуть в огонь пустые консервные банки. Металлические банки, конечно, не сгорят, но быстро разрушатся. Пламя горело с треском, никакой дождь не мог залить костёр. Сосна такая вещь – очень огнеопасная. В сухую погоду мы в сосновом лесу огонь не разжигаем.

Ещё хочу дать совет ягодникам и грибникам – если идёте в лес, не поленитесь взять с собой маленький топорик (только не мясорубный секатор с кухни, от него в лесу толку нет). Гуцулы раньше без бартки за поясом из дому не выходили, это хороший обычай в диких краях. Барткой можно срубить небольшое деревцо или куст, отбиться от зверя или звероподобного человека, копать, цепляться ею на горных склонах, и вообще, чувствовать себя гораздо увереннее. А если она ещё и хорошо отточена, порезать хлеб и сало, вскрыть консервы. Без топора в лесу не жизнь. Особенно, если заблудишься.

День клонился к вечеру. Дождь помаленьку стал прекращаться и вскоре прекратился вовсе. Верхушки деревьев закачались – поднялся ветер и тучи пришли в движение. Кажется, завтра погода переменится. Немного посветлело.

Последней в этот день находкой была коса. Не совсем обычная, не такая, которой траву косят. Лезвие раза в два короче, чем у травяной, и раза в три шире. Такой косой раньше косили злаки: рожь, овёс, пшеницу. Полей тут нет, скорее всего, косу везли на продажу, да потеряли по дороге. Находке лет сто, как минимум.

Осенний день, тем более пасмурный, короток. Не заметили, как настала пора уезжать. Прощаемся с красногородскими товарищами. Их машины едут первыми, наш тихоходный уазик замыкает колонну.

Обратная дорога заняла больше трех часов. Грунтовую дорогу заметно размыло, колёса машины с натугой продавливали раскисшую грязь, и окаянный заморский компьютер никак не мог включить полные обороты. Кое-как добрались до каунасской трассы. Почуяв асфальт, комп прекратил дурачиться, дал нужные команды на двигатель, и машина побежала гораздо быстрее. Но всё равно, на линию Сталина приехали уже в полной темноте.

Работа на лини сейчас не прекращается ни днём, ни ночью. Строители спешат сдать к намеченному сроку ангары и памятник возле часовни. Мы выгрузили находки, попрощались с охраной, и поехали домой. Антон пить чай не стал: некогда, дома дети ждут. А мы немного посидели у Михайлыча, и тоже отправились спать. Да и пора – время близилось к полуночи.

Рахим Джунусов

Источник: Другой Псков

 Распечатать запись

Метки: Великая Отечественная война, группа "Поиск", поисковое дело