Прикрывающие отход

Промывка костей
9 июня, рано утром, мне позвонил Петр Михайлович Гринчук: «Рахим, ты сегодня свободен? Если свободен, то одевайся по рабочему и подходи к музею. На линии Сталина эмчээсовцы воду из дотов вчера откачивали, в одном подземном этаже два «трупа» обнаружили. Нет, не знаю чьих. Они там сразу работу прекратили, перешли на другой дот. Может, наши бойцы с 41-го года, может, немцы с 44-го, а может, и вовсе жертвы бандитских разборок нашего времени. В общем, нам надо посмотреть».
Поскольку я был в отпуске, время у меня было. Вскоре я уже находился на месте. И вот уже наш «уазик-буханка» везет нашу группу – Евгения Гуляева, Валеру Чумаченко, Эдика Иванова и меня – на линию Сталина. За рулем, как всегда, Петр Михайлович.
Линия эта, проходившая вдоль старой границы, к 22 июня 1941 года не была достроена до конца. И больше того – вооружение с неё снималось для новой границы. Толком занять её наши войска в 1941 году тоже не успели, и бои там вели случайные, неподготовленные к этому части (в нашем районе). Долго продержаться они не могли. Впрочем, это особая большая тема.
Возле дота нас встретили эмчээсовцы. Так, мол, и так, вчера воду откачивали, на втором (подземном) этаже человеческие кости нашли. Сами туда не полезли, позвонили вам. Ну что же, такая работа как раз по нашей части…
Мы входим в дот и останавливаемся, пока глаза привыкнут к полумраку. Тонкие лучики света проникают сверху, из вентиляционных отверстий, льются через бойницы. В полу встречаются отверстия самой разной формы – круглые и квадратные, для людей и технологических нужд. Тут надо смотреть, куда ставишь ногу.
Эмчээсовцы подводят нас к большому квадратному лазу в бетонном полу. Вниз, в темноту, уходят вмонтированные в стену скобы – «здесь!» Наши карманные фонарики сразу же оказываются несостоятельными против такого мрака, и эмчээсовцы одалживают нам свой, более мощный. Один за одним мы спускаемся в подземелье, куда со времен войны не ступала нога человека. Под ногами хлюпает черная вонючая жижа. Затхлый воздух пронизан тяжелыми испарениями.
Первое открытие – все стены в деревянной опалубке! Сохранность идеальная – дерево вообще сохраняется долго, если постоянно очень сыро или очень сухо. А тут всё было залито водой. Но ведь в доте не должно быть ничего горючего. Значит, построили перед самой войной, даже опалубку не успели убрать. Мы осматриваем ближние отсеки, но в дальние проникнуть не можем: времени нет, да и сломать ногу в каком-нибудь колодце не хочется. Собравшись возле лаза, мы обдумываем, что делать дальше. Предстоящая работа кардинально отличается от привычного полевого выхода. О сортировке находок в таких условиях не может быть и речи. После небольшого совещания принимается решение – трое будут собирать останки в ведра, а двое выносить их из дота и вываливать на землю. Я и Эдик Иванов подымаемся на первый этаж и склоняемся над лазом, остальные в тусклом свете фонаря пытаются руками выловить кости из черной жижи. Но ручной сбор в таких условиях неэффективен, и вскоре наши мужики просят нас подать им лопаты. Финская лопата хороша и как совковая, и вот мы с Эдиком едва успеваем выносить ведра и вываливать их возле входа. Время от времени спрашиваем нижних, как им дышится, и не хотят ли они поменяться с нами местами. Предосторожность не лишняя – в воздухе подземелья явно чувствуется какой-то нехороший газ, ведь нижняя вентиляционная труба и запасной выход давно заплыли землёй.
В общем, примерно за час сбор останков был завершен. Мужики вылезли из дота и сели перекурить. Да, диггеров из нас явно не выйдет…
Тем временем я прорыл канаву для стока из ближайшей траншеи, и мы принялись черпать воду ведрами и промывать нашу черную вонючую кучу, как старатели – золотой песок. Теперь, при солнечном свете, можно было хорошо разглядеть, что же было в том доте.
…Четыре человеческих черепа. Кости, в основном переломанные в мелкие осколки. Две солдатские вермахтовские бляхи позднего образца. Две немецкие «сбруи» — кожаные плечевые ремни, на которых подвешивалось их снаряжение. Коробка с противогазом. Сапожные щётки. Кольца от гранат. Пластмассовая коробка с гуталином. Пуговицы от мундира. Множество гильз – стреляли из нашего ППШ. И всё. Ни жетонов, ни другой возможности установить личность. Ног, кстати, тоже почему-то нет. И почему-то масса мелких деревянных щепок.
Нет, ещё одна непонятная находка – пять орлиных черепов. Точно орлиных, с характерными клювами. Как они могли оказаться в подземелье? По всей видимости, произошла такая картина…
Солдаты Германии
С 17 по 31 июля 1944 года войска 3-го Прибалтийского фронта (командующий – генерал армии И. И. Масленников) провели Псковско-Островскую наступательную операцию, в ходе которой была прорвана «Пантера» и освобождены Остров (21-го июля) и Псков (23-го). Немцы отходили в Латвию, где спешно строился новый оборонительный рубеж – «Мариенбург».
Сама же линия Сталина тоже была ими включена в их «Пантеру», но как третьеразрядный, вспомогательный рубеж. После прорыва основных, находящихся восточнее, уцепиться за советские доты нечего было и думать. Потому как строились они против врага с запада, и вся их инфраструктура (дороги, снабжение) проходила восточнее. Короче, немцы не могли всерьез тут закрепиться. Они и не пытались, только оставляли заслоны – прикрывать отход основных сил. Эти четыре солдата и были в составе такого заслона.
Можно точно назвать время их гибели – конец июля 1944 года. Вероятно, их сбросили в люк, сверху прострочили из автомата, а для гарантии кинули пару гранат. Они-то, эти гранаты, и наломали щепок из опалубки. И орлиные черепа объясняются тоже просто – эти пташки увидели бой и поняли, что будет пожива. Когда всё стихло, зашли в дот пешком, не на крыльях. Подошли к открытому люку в полу, увидели мертвых немцев. Спрыгнули вниз, наелись, а обратно выйти не смогли – мозги-то птичьи. Взлететь – крылья в люк не проходят, выйти – так скоба-трап для людей предназначен, не для птиц. Так и околели там же. А ноги, вероятно, какой-нибудь волчонок или собачонок утащил. Тогда, видимо, ещё был открыт нижний запасной выход, через него и забрался. А потом, через несколько лет, грунтовые воды постепенно залили всё подземелье. Впрочем, второй этаж и подъэтажник мы ещё не исследовали.
Да, война была жестокая, велась на истребление. Обе стороны очень часто не щадили пленных, особенно в начале войны. Парадокс? Ничего подобного! Жестокость всегда есть признак страха. И потому, несмотря на то, что к концу войны вскрылись чудовищные факты концлагерей, отношение к пленным немцам в целом смягчилось – их уже не боялись. Но зато досталось по полной программе их гражданскому населению.
Мы собрали кости солдат Германии в мешки. И что же теперь с ними делать? Если бы это были каратели из какой-нибудь зондеркоманды, вопрос не стоял – кинули на помойку, и дело с концом. Очень уж паршивый народ собирался в ихних «органах» — те, кому орден получить было охота, а воевать – страшно. Но перед нами кости простых немецких солдат – таких же подневольных мужиков, как мы. Кстати, из всех немцев на оккупированной территории они-то и были самыми порядочными. Сохранилось множество историй об этом. Вы не находите, что если бы все немцы были сволочами, покойников они нам понаделали бы гораздо больше?
Так, значит, этих немцев надо похоронить. Разумеется, не с нашими бойцами, а отдельно. В конце концов, чем они хуже шведов или французов? Не думаю, что германское нашествие 1941-1945 гг. было чем-то из ряда вон выходящим, как нам внушали все эти годы – просто таким образом наши пропагандисты зарабатывали себе праведность чужими грехами. Я думаю, что никакая другая оккупационная армия не вела бы себя лучше. Вы знаете, какие преступления совершали наши союзники в своих колониях и своих междоусобных войнах? Как сказал генерал Шерман мэру сожженной им Атланты, «война жестока и не может быть другой».
В конце концов, памятники царским солдатам стояли в Германии даже при Гитлере! Ну, памятник оккупантам мы ставить не намерены. Похоронить их надо просто как людей.
«Нам надо лишь час продержаться, не боле,
Продержимся – мы прикрываем отход…»
Закончив эту работу, мы сполоснули руки и принялись за обед. Жуем сало, запиваем чаем. Михайлыч говорит, что по воспоминаниям местных жителей где-то рядом должны лежать ещё шесть немцев. Да, 1944 год был для них, что нам 1941-й.
Неподалеку от этого места лет десять назад наша группа «Поиск» обнаружила останки советского бойца. Рядом лежал пустой диск от пулемета ДП (Дегтярева пехотный). При бойце был смертный медальон, из которого мы узнали его данные. Оказался – наш земляк, из Острова. Призвали его в начале войны, а рано утром 4-го июля 1941 года он принял бой с немцами, колонной шедшими в Остров. Это наступала их прославленная 1-я танковая дивизия. До сих пор точно неизвестно, какие конкретно подразделения оказались в тот момент на нашем участке линии Сталина (известно только, какие должны были там быть), но ясно, что долго они продержаться не смогли. По воспоминаниям местных жителей, многие наши солдаты выбегали из дотов с поднятыми руками, политрука вели немцам, как быка на веревке… Фрицы на тот момент были добродушно настроены и сдавшихся отпустили по домам – возиться с ними было некогда, да и война уже выиграна. (Как они думали). Да только не все русские были одинаковы. Кто-то орал «Сталин капут», а для кого-то война только начиналась. Видя, что линия прорвана, честные бойцы организованно отходили, чтоб не попасть в кольцо. По всей видимости, наш земляк с пулемётом прикрывал отход. Сколько он мог продержаться – час, полчаса? Час вряд ли…
Останки этого бойца наша группа обнаружила в окопе рядом с дотом. По просьбе его сестры, мы похоронили его в Гораях (деревня под Островом). В 1944 году настал черед немцев прикрывать отход своих…
Крепость Сталина
Я забираюсь на крышу дота. Лезть легко – из бетона торчат штыри арматуры и уголки с просверленными отверстиями. Сквозь них должны были продеть тросы-растяжки, на которые крепились маскировочные сетки. Дот должен был быть невидимым как можно дольше. Сам он стоит в котловане, так что над землёй виден только первый этаж. У самой земли еще видна вентиляционная труба, а запасной выход уже заплыл илом. Вдали виднеется другой дот, где сейчас эмчээсники откачивают воду. Трава в одном месте отличается от остальной. Возможно, тут проходит подземный ход – известно, что доты должны были соединяться между собой, но к началу войны успели прорыть лишь незначительное число туннелей (ведь в то время не было таких туннельных машин, как сейчас). В крыше – квадратные отверстия для вентиляции. Известно, что они-то и были самым слабым местом – как только на дот залезали немцы, он был обречен. Фрицы сперва кричали – «Рус Иван, сдавайся!», в случае неповиновения опускали туда взрывчатку. Слева от входа узкая вертикальная щель, предназначенная для сброса давления в таких случаях. Помогало это плохо. Напротив входной двери – квадратная бойница. Если враг подрывал дверь и врывался в дот, то должен был получить пулю в лоб. Теоретически всё выглядело очень солидно, но ведь немцы тоже были не дураки. Да и бетон плохого качества. Сильный обстрел не выдержит.
Поиски вокруг дота ничего не дали, и мы собираемся ехать домой. Мешки с немецкими костями лежат на полу нашего «уазика». Пока будут храниться в музейном запаснике, потом решим, как их похоронить. Ведь не каратели, не полицаи. Честные враги.
6 июля, в ходе строительства мемориального комплекса «линия Сталина» (кстати, первого в России – аналогичный имеется только в Белоруссии) близ того самого дота были обнаружены останки ещё двух немецких солдат.

Рахим Джунусов

На снимках вы видите подземелья типовых пулеметных дотов, из одного мы и извлекли останки солдат вермахта. Подобные фотографии, насколько мне известно, публикуются редко.

Это очень малая часть из отснятого мною. Есть ещё и «командирские доты», и артиллерийские.

Источник: Другой Псков

 Распечатать запись

Метки: Линия Сталина, Островский музей, поисковое дело