На гривах

12 Апр 2012,  
Рубрика: ПОИСКОВОЕ ДЕЛО

7 апреля у нас был своего рода праздничный выезд – по приглашению красногородских товарищей мы собрались посетить их район «с официальным дружеским визитом», ну и покопать там по мере возможностей. Путь предстоял неблизкий, и потому мы собрались на квартире у Михайлыча в 7.30. Выпив по кружке чая, наша группа на двух машинах (из Пскова приехали Антон с Ильёй), отправилась в путь.
Надо сказать, что в Красногородском районе мы бывали и раньше, и всегда эти поездки вспоминались с чувством благодарности – тамошние поисковики знают своё дело. Так было и на этот раз. Но всё по порядку.
Итак, наша группа выехала на Киевскую трассу и повернула на юг (работать предстояло на стыке Красногородского и Пушкиногорского районов). После Погорелки начались холмы – мы въехали на возвышенность, расположенную в центре области. Поворот направо, и вот уже наши машину едут по дороге на Вельё. Вокруг – заросшие хвойным лесом холмы, иногда белеют ледяные глаза озер. Встречаются даже распаханные с прошлого года поля – редкость для Псковщины неописуемая. Снег сошел только на открытых местах, а на северных склонах длинных извилистых холмов, именуемых у нас «гривами», его местами по колено.
Вообще, псковский ландшафт сформировался около десяти тысяч лет назад, когда тающий ледник отступил в Скандинавию, и взорам первых пришедших сюда людей предстала удивительная картина – разливанное море рек и озер, пересекавшееся местами длинными песчаными гривами. Люди поселись на них, стали жить-поживать, и назвали эту страну своей Родиной…
Со временем стало посуше, одни озера пересохли, другие превратились в болота, пашни, заливные луга. Пригодной земли стало больше, увеличилась и численность людей. И росла до самого конца двадцатого века, пока повальный кризис русской нации не вновь не опустошил эти земли. И теперь тут, в псковской провинции, обитает народу меньше, чем в средневековье.
Мы едем по лесной дороге, а вокруг простираются поразительно красивый даже сейчас Озёрный край. Дома в этих местах любят покупать питерские дачники и прочий богатый люд, оттого здешние деревни представляют собой удивительную смесь руин и дворцов. Впрочем, местной земле от понаехавших буржуинов никакой пользы, не жарко и не холодно. Обычная картина – развалины ферм, заросшие (но зато экологически чистые!) поля, нищие церкви…
Мы выехали на берег лесного озера – всё, на месте. Через пять минут прибыли товарищи из Красногородска и Опочки: рукопожатия, приветствия. Как-никак, видимся редко, и это событие надо отметить! По такому случаю разводим костер, режем сало, хлеб, цибулю. Михайлыч открывает бутылку горилки – чисто символически, что значит одна бутылка на шестнадцать мужиков! Ну, за встречу! Все едят сало и оживлённо переговариваются – начало сезона открыто! Потом берут приборы и лопаты, и идут в лес.
Когда-то, в июне 1941-го, тут отступала 181-я стрелковая дивизия. Да, та самая, которая так неудачно прикрывала фланг укрепрайона Холматка (где сейчас наш музейный комплекс «Линия Сталина»), а потом отступила на Пушкинские Горы. Останки одного их бойца мы обнаружили близ одного из дотов прошлым летом. (Смотрите статью «Коричневая пуговица»). Подразделение было не совсем обычным – по сути, это была переделанная армия довоенной Латвийской Республики. Даже вооружение этой дивизии было сохранено прежним, и потому в здешних местах можно найти уникальные для Великой Отечественной войны раритеты. (Боёв 1944-го года тут не было).
Закон войны – кто оказался выше, тот и в выигрыше, и потому скоротечные бои тут шли главным образом на вершинах грив и вдоль дорог. Стоит удалиться от них, как металлоискатель смолкает, и лишь изредка реагирует на случайно оказавшиеся тут вещи. Первое отличие от нашего района – земля мягкая, песчаная. Вообще-то промерзший песчаник хуже любой глины, но в начале апреля почва на южных склонах уже оттаяла. В распадках, правда, лежат снега, но мы туда соваться не будем. Второе отличие – здешние бои были гораздо менее интенсивные. Во всяком случае, осколки встречаются гораздо реже.
Мы находим стреляные гильзы от английских патронов, которыми были вооружены латыши. Вдоль лесной дороги попадаются стрелковые ячейки – видимо, отступающее части стремились главным образом обезопасить себя от возможных немецких атак с флангов.
Прошло не так много времени, и вот первая находка – английская граната Миллса, которыми была вооружена армия довоенной Латвии. Правда, граната разобранная, без взрывателя, чеки и взрывчатки. Возможно, её разобрали здешние пацаны (у данного типа гранат взрывчатка как песок, ну её и вытрясли на всякие ребячьи забавы). Нам достался один корпус, но и это – шикарная вещь. Сразу видно, что английские фабриканты оружия содрали с любимого отечества неплохие деньги – корпус этой гранаты минимум раз в пять дороже корпуса нашей «лимонки» при сходных поражающих характеристиках. Качественная отливка, токарная и фрезерная обработка, латунные детали. К чему эта роскошь на мировой войне? Данные гранаты Англия поставляла ещё Российской Империи, а впоследствии – государствам-лимитрофам, возникшим после её распада. И, судя по всему, сдирала с них неплохие деньги.
Через пять минут – ещё одна находка, да какая! Я услышал радостный крик: «Рахим, иди скорей сюда! Сфотографировать надо!» Подбежав к месту, увидел редкую вещь – английский штык в ножнах. Вещь – редчайшая! Валера Чумаченко обнаружил. Мигом сбежались обе группы. Восторгам нет счёту. Красногородские удивляются – вроде они тут всё облазили, а тут такая находка. Но это были ещё цветочки…
Потому что буквально через пару минут откопали второй штык, а потом и третий. Я не могу поверить своим глазам – такого в жизни не бывает. Но ведь случилось, да ещё у всех на виду! Штыки в прекрасном состоянии, уцелели даже деревянные накладушки на рукоятках, даже кожа на ножнах не сгнила. Теперь задача – как сохранить их, чтобы не рассохлись. Впрочем, опыт в островском музее по таким вопросам имеется.
Поскольку за Валерой и так бегала толпа с лопатами, в моём присутствии особой необходимости не было, то я присоединился к Александру из Красногородска. Он шел впереди с прибором, я сзади с лопатой – обычная поисковая «двойка». Действуя таким образом, мы отыскали лентоприёмник от пулемёта «максим», кучу английских стреляных гильз, несколько бронебойных болванок от неизвестной пушки – не то английской, не то шведской. Из разрозненных деталей собрали почти целую гранату Миллса – без взрывчатки. И нашли стрелковую ячейку, ложку и нож возле неё. Явные признаки погибшего бойца!
Тут к месту подошла островская группа, мы обшарили окрестности, отрыли ячейку (прибор на кости не реагирует!), но обнаружили лишь горелую землю. Боец, видимо, успел спастись, либо его труп захоронило местное население (тогда, в 1941-м, ещё было, кому хоронить – весь ужас с брошенными на поле боя телами пришёлся на 1944-й год).
Мы походили по гривам ещё немного. Подошли красногородские, они нашли английскую «сбрую» — кожаные патронные подсумки, видимо, брошенные в ходе боя. Иногда говорят, что латыши и эстонцы не хотели воевать за нас, часто перебегали к немцам. Что тут сказать? Всё зависело от командиров. Почуяв сильную и умелую руку, люди шли в бой охотно, и прибалты тут не исключение. Только мало было хороших командиров в нашей армии в начале войны…
Мы вышли к лагерю. По случаю праздника я сварил праздничный обед – гречневую кашу с тушёнкой. Полного котла как раз хватило на всех. Курящие перекурили, некурящие так передохнули. И вновь пошли на поиск.
Валера, Денис и я решили обследовать северный берег озера. (Сам знаете, у нас ведь в каждом озере «самолет», в каждом болоте «танк»). Тем более, по словам красногородских, в том месте они нашли как-то раз советский подсумок. С нами увязался Илья. Получив от отца соответствующую инструкцию: не отставать, старших слушаться – он уселся в машину, и мы поехали по лесной дороге.
Оставив уазик, перешли небольшое болото и оказались на северном берегу. Снег тут лежал на склонах толстым слоем. Лед на озере был сухим – ни малейших признаков воды, а это значит, что он рыхлый. Да, весна уже пришла… Правда, за весь день над нами не пролетело ни одной птичьей стаи – видимо, чуют пернатые, что тепло ещё обманчиво.
Валера прошелся с прибором вдоль берега. Мы – за ним. Ни малейших признаков металла. Поднялись на гриву и прошлись вдоль неё – та же картина. Пусто. Лишь на самом краю, там, где снег сошел, увидели первый весенний подснежник. Хоть и не по поисковой части, а сфотографировать надо.
Мы спустились и пошли к болоту, попутно проверяя местность прибором. Илья не отстаёт, несет лопату как большой. Правда, пользоваться ей не приходится. Я с фотоаппаратом замыкаю колонну. Лишь в одном месте нашли кучу стреляных гильз – видимо, тут работал пулемёт. Перейдя болото и попутно продегустировав прошлогоднюю журавину (клюкву), мы вновь вошли в сосновый лес, где отыскали несколько деталей от пушки. Всё, пора идти обратно. Вечереет, а обратная дорога неблизкая. Мы возвращаемся в лагерь. Пьём чай. Иван Бериц напоследок находит немецкий солдатский набор – ложка и вилка на одном штифту. Откапываем яму, и кидаем туда обгоревшие консервные банки – после нашего отъезда лес станет чище, чем был. А банки, побывав в огне, проржавеют без следа и очень скоро.
Мы прощаемся с красногородскими и опочецкими товарищами. Поисковый день прошел весьма удачно – и по находкам, и просто так, по общению. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить их за приглашение: будете в Острове – заходите в музей, всегда рады вам!
Наш уазик выезжает с лесной дороги на просёлочную. Влево – Синий Никола, нам надо вправо, к Киевской трассе. «Мужики, давайте остановимся в Велье, надо церковь сфотографировать». Это моё предложение было принято к сведению – места тут красивейшие. Но об этом читайте в следующей статье «Некоторые достопримечательности дороги на Остров».

Обсуждение

Один отзыв на «На гривах»
  1. Юля:

    Рахим, а почему мало было хороших командиров в нашей армии в начале войны? Позади была первая мировая и гражданская. Целое поколение выросло на этих войнах. Спасибо.

Добавить комментарий

| Запросы к MySQL: 51 | 0,261 | Потребление памяти: 12.86 мб |