Ключ без права передачи

Первый день осени начался с дождя. Тёплый грибной дождик прошёлся над Псковщиной, смочил листья на деревьях, прибил пыль на дорогах и прекратился. Тучи на небесах пришли в движение: значит, скоро выглянет солнце, погода будет хорошая. Что нам и надобно.

Старый уазик-«фермер» быстро бежал по дорогам Псковщины. Почти год группа «Поиск» не выезжала в поле, а если и выезжала, результаты были практически никакими. И вот, наконец, выдалась возможность выехать почти полным составом в Красногородский район. Вчера, 31 августа, нам выдали допуск в погранзону. Что-то мы сумеем найти там?

А вокруг начиналось бабье лето. На березовых кронах появились первые золотые пряди. Лес ещё зеленел, но в листве проглядывали редкие пока желтые и красные «заплатки» Чувствую скорую осень, деревья как-то «просели», и купол Вышгородковской церкви виднелся чётко.

Это лето было засушливым, что, впрочем, для деревьев не совсем плохо. В прошлом году непрекращающиеся дожди напитали древесину водой сверх меры. В результате многие деревья ломались от ветра, как спички, зимой лопались от мороза. В этом году сломанных деревьев не видать.
Несмотря на тёплые дни, ласточки уже покинули нашу область. И аисты улетели в конце августа: по своему обычаю, ночью и все разом. Прочие пернатые пока тут, усиленно кормятся перед дальней дорогой. У каждой птицы свой полётный график.

Белые цапли рыбачат на Великой в самом центре Острова, близ островка, и даже один кулик был замечен там же.

Осы, чувствуя скорую погибель, становятся злыми. У них не принято зимовать всей семьёй, как пчёлы или шмели. С первыми же заморозками непутёвая осиная компания погибает почти вся, остаётся одна матка, которая зимует в укромных местах. Чтобы следующим летом дать начало новому осиному гнезду.

Осень помаленьку вступает в свои права. Летят на своих коврах-самолётах маленькие паучки-переселенцы. Множество их приземлится на воду и погибнет, многих склюют птицы, но уцелевшие осядут в лесах, городах и деревнях, заживут на новом месте.

Лесные орехи уже созрели, да и урожай желудей, этого лесного хлеба, в этом году богатый. Будет сыт лесной народец! На деревенских заборах зеленеют шишки хмеля, рядом краснеют кисти рябин. Осень…

Первый погранпост остановил нас на стыке Островского и Пыталовского районов. Раньше его тут не было, но дело в том, что посты у пограничников подвижные, меняются по мере надобности – это не армейский блок-пост. Видимо, увеличилось число всяких ходоков, пытающихся пересечь границу. Чему есть простое объяснение: воспользовавшись футбольным чемпионатом, в Россию въехала масса всякого мутного народца. Теперь они пытаются проникнуть в Евросоюз, до которого рукой подать. К счастью, в большинстве это вьетнамцы и прочие дальневосточники, люди в быту нормальные и не спесивые. Но бывают и уроженцы Ближнего Востока – вот эти опасны реально.

Пограничники ловят тех, кто за деньги везёт «бегунков». Просят открыть багажник, нет ли там незаконных мигрантов. Нас, впрочем, знают хорошо, доверяют, и мы проезжаем без проблем.

Доезжаем до Вышгородка и сворачиваем налево. Речка Лада, прошлым летом разлившаяся на километр, теперь не шире большого лесного ручья. Перед поворотом на Синего Николу ещё один пост, перед Красногородском – ещё один. Раньше такого не было.

Но вот мы въезжаем в Красный город. В условленном месте нас уже поджидают местные поисковики. Давненько мы не работали вместе (с прошлой осень). Приветствуем друг друга, обмениваемся новостями. Так, по техническим причинам проехать на мозульские болота не получится. После небольшого обсуждения выбираем другое направление. Вскоре на своей машине подъезжает Антон: теперь мы все в сборе и нам небольшой отряд из трех автомашин отправляется в путь.

Наш сегодняшний выезд, можно сказать, праздничный, и по многим причинам. Во-первых, долго не выезжали, во-вторых, сегодня день знаний, в-третьих – начало золотой осени. И, наконец, в-четвёртых – надо отпраздновать день рождения у двух членов группы. А у меня этот день рождения вообще особый – я остался в живых, хотя, судя по всему, должен был умереть этим летом. Смерть стояла перед глазами, и отступила только после соборования и причащения Святых Тайн, по молитвам отца Романа.
Какая она? У каждого, наверное, своя. Мне она виделась в образе колодца с сине-черной грязью, наполненного человеческими останками. (Такой колодец мы нашли однажды на «Пантере»). И меня затягивало в этот колодец.

В общем, после Святого Причастия образ смерти исчез и больше не появлялся. К моему удивлению, нашлось немало людей, небезразличных к моей судьбе, людей, которым я был нужен. Они выхаживали меня, молились за меня, добились моего перевода в Псковскую областную больницу. Там мне сразу сделали экстренную операцию. Спасибо хирургам, медсёстрам и санитаркам Псковской областной больницы! Обошлось без осложнений, хотя я был истощен предельно, а начиналась летняя жара. Бог помиловал меня, грешного… Согласитесь, есть о чём задуматься. И есть, чего праздновать.
Поскольку я ещё слишком слаб, то копать мне в этом выезде не придётся. И, вероятнее всего, в ближайших выездах тоже. Моё участие в поиске будет выражаться в приготовлении обеда, фотографировании и написании статьи. Что, в общем-то, тоже чего-то стоит.

Итак, мы накрыли на стол (столом служил кузов уазика), и подняли кружки за именинников. Не буду лицемерить: непьющие пили воду, выпивающие (алкашей в группе нет!) кое-что покрепче. Что касается автора статьи, то ему и закусывать пока что нельзя (луком, салом), не то что пить.

Потом все разошлись в поиск, а я принялся готовить плов по случаю праздника, благо, времени хватало. Что за райское наслаждение: разводить костёр, резать лук и мясо, и всё это в лесу, при хорошей погоде. От разогретой солнцем травы поднимался пряный дух. В траве прятались грибы. Белый дым от костра поднимался прямо вверх, и таял в небесной лазури. А ведь всего этого могло и не быть, и пили бы сейчас мужики за мой упокой.
Координация движений была ещё не совсем уверенная, но восстанавливалась с каждым часом. Плов, правда, получился не на пять с плюсом, но очень даже съедобный. Время подошло к обеду, и наши мужики понемногу стали собираться возле костра. Принесли много всяких военных железяк, в основном обломки пушек, автомашин и тому подобное. Последними пришли Михайлыч и Валера. С собой они ничего не принесли, но их находка была самая ценная. Примерно в километре отсюда Валера с помощью металлоискателя обнаружил каску. В каске была голова (череп).
Они принялись копать лопатами, руками просеивать землю, и вскоре нашли останки советского латыша. Лейтенант-артиллерист, судя по двум кубикам в петлице и скрещенным пушечкам.

Все очень обрадовались этой новости: наконец-то найдены останки бойца! Быстро опустошили казан, расселись по машинам и отправились к указанному месту.

Вот и раскоп. Чёрная торфяная земля, кучка костей на расстеленном мешке, рядом – вещи убитого. Каска немецкого образца. (После 1940 года армия Латвии была преобразована в две советские дивизии, обмундирование и вооружение оставались прежними, сменились только знаки различия). Плоский электрический фонарик. Остатки противогаза. Футляр от бинокля. Горстка пуговиц советского образца. Всё! Сам бинокль и сапоги, видимо, сняли сразу после боя. Смертного медальона тоже не оказалось, хотя Михайлыч с Валерой просеяли, кажется, всю землю.

Итак, новый поисковый год открыт. И затянувшаяся черная полоса для нашей группы, кажется, заканчивается. Обрадованные мужики обшарили окрестности и вскоре обнаружили останки армейского коня. Череп с уздечкой, чуть в стороне нашли стремя. И, похоже, это не единственные останки в этом месте. Как сказал поэт: «Смешались в кучу кони, люди…» Здесь с боями отходила одна из латвийских дивизий Красной Армии.

Солнце уже коснулось макушек деревьев. День заканчивался, и скоро начнёт темнеть. Но ночи на севере светлые, и до темноты ещё больше часа. Есть время продолжить поиск.

Прибор Валеры издал характерный писк – под землёй металл. Жаль, место очень неудобное, в аккурат между деревьями. Вся земля тут переплетена корнями, как арматурой. Но почему-то именно в таких местах чаще всего и находим останки бойцов.

Так и есть! Найден второй латыш! Надо идти к машине за топором. Увы, небольшой топорик (бартка) сильно затупился, но всё же махать им лучше, чем перерубать толстые корни лопатой. Все, кто мог, столпились возле нового раскопа, кому не хватило места, расселись рядом. В ход пошли лопаты, ножи, бартка и собственные пятерни. Мало-помалу в сетке корней проделали дыру, и на расстеленный мешок стали ложиться солдатские косточки и солдатские вещи (второй латыш был, кажется, рядовым).

Солдатская «сбруя» английского образца. Ремни, подсумки – всё закуплено или выпрошено довоенной Латвией у Англии. Каски почему-то не оказалось. Винтовки тоже не было, вероятно, подобрали в ходе боя. Перочинный ножик, плоская (овальная) кружка времен Первой мировой войны (с датой «1917» на донышке). Кошелек, от которого остались одни лишь медные дужки. В кошельке – советские монеты, бумажные деньги, если были, давно превратились в труху.

Стоп. А это что? В кошельке оказался ключик. Чисто символический (вряд ли им можно было что-то открыть), он был своеобразным оберегом, распространённым среди европейских народов со времен Первой мировой войны. Тогда, отправляясь на грандиозную, доселе невиданную бойню, солдаты брали ключ от дома, в надежде, что однажды они вернутся туда и воспользуются им. Обычай этот дожил до Второй мировой войны, не обошёл стороной и Россию (хотя у нас был распространён мало, здесь были другие суеверия).

Увы, ключ не уберег своего хозяина. Не суждено было ему вернуться в Лудзу, или Ригу, или Либаву. Осколок немецкого снаряда настиг его на псковской земле, в самом начале войны, в паре километров от Латвии. Кто он был: латыш или русский, родившийся в Латвии? Не всё ли равно? Главное, это был человек, притом сражавшийся на нашей стороне.

Солнце опустилось до самой линии горизонта, и в лесу потемнело. Пора заканчивать работу. Жаль, ступни ног не успели достать, они находятся под самым деревом. Ничего, в следующий раз привезем большой топор, наточим лопаты и достанем.

Мы вышли из лесу. На проезжей части было ещё достаточно светло, чтобы сделать фотографию на память о сегодняшнем дне. Праздник получился действительно двойным.

Погрузка в машины не заняла много времени. Разворачиваемся, и едем домой. Заходящее солнце посылает последние лучи в корму уазика. В Красном городе прощаемся с местными поисковиками – до следующей встречи! И продолжаем путь.

Постепенно на открытых местах от земли стал подниматься туман. Сперва тонкой полосой, потом всё гуще и гуще. И вот уже поляны и луга превратились в молочно-белые озёра. Туман стал растекаться по просекам, в низинах переливаться через дорогу. Наш уазик нырял в такие туманные реки, и Валера сбавлял скорость, так как видимость падала почти до нуля.

Возле Никольского поворота (там, где тумана не было), нас остановил погранпост. Никого не везёте в кузове? Живых – нет, только двух мертвых бойцов Красной Армии. Пограничник проверил допуск, заглянул в кузов. Служба есть служба. И мы продолжили путь.

А туман всё сгущался. Когда машина поднималась на холмы, перед глазами открывалось белое море, из которого торчали макушки самых высоких деревьев. Какой сегодня век, 21-й или 1-й? Природе наплевать на людские условности.

На Каунасской трассе тумана не было, и мы быстро доехали до Елин. Остановились размять ноги. Послушали вопли филина. (Летом они не орут, начинают верещать в августе). Жутковато даже посреди деревни, а каково слушать этот концерт ночью в лесу?

Праздник закончился. Оставалось доехать до Острова и поскорее лечь спать – завтра предстоит напряжённый рабочий день. Что мы и сделали, и спали без задних ног сном хорошо поработавших людей.

Рахим Джунусов

Источник: Другой Псков

 Распечатать запись

Метки: группа "Поиск", Красногородский район, останки, поисковое дело