Бориска на царствии. Часть 4
7 января 1598 года умер царь Фёдор Иоаннович. Он прожил сорок лет и не оставил потомства (точнее, родилась дочка, но быстро умерла – как шептались в народе, не без помощи Бориса Годунова). С его смертью пресеклась династия Рюриковичей, правившая в России больше шести веков. Ветвь Даниила Московского и Ивана Калиты высохла полностью. Тем более, что других родственников Ивана Грозного Борис уже извёл.
Годунов объявил, что покойный царь оставил вместо себя царицу Ирину. Это было что-то новенькое: никогда ещё на московском престоле женщина не правила самостоятельно, только как опекунша. Но закона уже не было, Грозный отучил подданных даже вспоминать это нехорошее слово. («По закону? Что за слово? Я не слыхивал такого! Слово царское дано – значит, дело решено!»)
С одной стороны, это было очень удобно для власти, пока она была сильна, но с другой – стоило ей ослабеть, как весь беспредел обрушился на неё саму.
После смерти мужа Ирина царствовала аж целых девять дней, а потом объявила, что уходит в монастырь. Скорее всего, таков был их план по возведению новой династии. Строго говоря, больше всех прав на русский престол было у Василия Шуйского – его род был самым знатным. Но Василий и пикнуть боялся против Годунова. (Хотя род Годуновых был отнюдь не самым древним).
После отречения Ирины бояре захотели учинить правление боярской думы. Созвали народ на Красную площадь для присяги, но в толпе уже было полно людей Годунова. Они закричали, чтобы царем был Борис.
Духовенству Годунов очень угодил тем, что вопреки запрету Собора продолжал раздачу казенных земель монастырям. (История с тарханными грамотами). Служилым людям, помещикам, он подфартил введением крепостного право. Крестьянам, разумеется, Годунов не мог нравиться, но их на Красной площади и не было.
В общем, воодушевлённая толпа не самых бедных горожан во главе с Патриархом Иовом отправилась в Новодевичий монастырь, где бывшая царица уже приняла постриг под именем инокини Александры. Там же ошивался и Борис – якобы, проводя дни и ночи в посте и молитве по покойному царю.
Патриарх передал им просьбу народа московского. Борис изобразил хорошо сыгранное негодование. Как посмели отвлечь его от душеспасительных молитв! Что он, карьерист какой, чтобы лезть на царский трон! Как могли подумать, будто он мечтает о престоле, когда у него и мыслей таких нехороших никогда не было! Несмотря на все увещевания Патриарха, поход в Новодевичий монастырь окончился ничем: Бориса было не оторвать от молитв.
Иов ещё несколько раз устраивал такие же походы, для убедительности москвичи брали с собой жён и детей – всё напрасно!
Тогда Патриарх объявил, что надо дождаться конца сорокоуста, а пока Борис Фёдорович весь в постах и молитвах, собрать земской Собор для выборов нового царя и новой династии. Тогда, после решения всей Земли, Борис не посмеет кочевряжится, и сядет на трон!
Сказано – сделано, и во все концы России поехала Борисова братва (доверенные лица кандидата в цари, говоря по-современному), чтобы обеспечить избрание правильных, нужных депутатов.
Я лично считаю, что все без исключения выборы служат одной цели – для перекладывания ответственности с плеч реальных правителей на народ. Дескать, вы сами так проголосовали (или не проголосовали, разницы никакой), теперь не обижайтесь! И этот цирк с первым всенародно избранным царём был ярким тому подтверждением.
Собор тот состоял их 474 депутатов, из которых 99 было духовного звания, 272 – из чиновников и военных, в общем, из сословий, всем обязанных Борису. На долю прочего народа оставалось немного, и то преобладали купцы, связанные с Борисом коммерческими интересами. Основную массу населения, крестьян, в ту пору выборами не беспокоили, так как считалось, что они по своему малоумию ничего решать не могут. (Правда, на Собор 1613 года, когда выбрали Михаила Романова, были допущены черносошные крестьяне).
Уважаемые читатели! Все мы помним, что парламент – не место для дискуссий, как сказал достойный представитель «Единой России», господин Грызлов. В ту пору всё было точно так же: Дума или Собор тоже не рассуждали, а голосовали так, как прикажут.
17 февраля в Кремле открылась первая сессия Собора. Вступительное слово было предоставлено Патриарху Иову. Патриарх для проформы спросил собрание, кого надо выбрать царём, не стал слушать ничьих речей, не допустил никаких дебатов и споров, а заявил, что надо обязательно выбрать Годунова. Далее слово предоставлялось исключительно Борисовой братве, которая восхваляла своего «папу». А Патриарх добавил, что того негодяя, который осмелится предложить иную кандидатуру, предадут церковной анафеме и отдадут под земной, городской суд. После этого никто из депутатов и пискнуть не смел против Годунова.
Патриарх приказал всем три дня молиться и поститься, а в понедельник, 20 февраля, все парламентарии отправились в Новодевичий монастырь. Следом за ними погнали толпу московской черни обеих полов и всех возрастов. (Надо же было изобразить «волю народную!») В толпе шныряли Борисовы «коллекторы» и пугали фраеров, что с уклонившихся стрясут по два рубля, а то и больше (поставят на счётчик, говоря по современному).
Борис вышел к толпе и сказал, что и не подумает занимать престол. Тогда, возвратившись в Кремль, Патриарх объявил, что нужно идти к Борису ещё раз, и взять с собой чудотворную икону Богородицы из Вознесенского монастыря. Если уж и это не поможет, то, значит, погибнет Земля Русская, и всё Православие!
На следующий день, 21 февраля, зазвонили колокола всех московских церквей, и огромная толпа пошла к Новодевичьему монастырю. Перед иконой Борис не устоял – вышел и поклонился до земли. Патриарх обратился к нему с нравоучительной речью: дескать, кончай дурить, иди царствовать. Борис повернулся и возвратился в монастырь.
Патриарх отслужил обедню, а потом пошел к Борису с боярами – приверженцами Годунова. Толпа стояла на монастырском дворе. Бояре в окна подавали знаки братве, а та заставила народ плакать и вопить. Спаси, мол, Борисушко, погибнем без тебя! У кого не было слёз, те мочили глаза слюнями, а тех, которые недостаточно убедительно вопили и кланялись, братва пинала сзади. «И они, — как писал летописец, — хоть и не хотели, а поневоле выли по-волчьи». Как говорится, у нас всё делается добровольно и с песней!
Всласть поломавшись, Борис, наконец, изволил согласиться занять престол. Патриарх вышел к народу и объявил эту радостную весть. «Слава Богу» — кричали все от радости, что комедия кончилась, а тех, кто кричал и веселился недостаточно убедительно, полиция и мафия (обе ветви власти) били кулаками.
Как там у Пушкина в «Борисе Годунове» «… что будет дальше? Предсказать нетрудно. Народ ещё поплачет да повоет, Борис ещё поморщиться брезгливо, как пьяница пред чаркою вина. И будет нами править он уже законно» (Пишу по памяти, не совсем точно).
Хотя, Борис ещё немного поломался. Совершил небольшое паломничество по монастырям, и прибыл в Москву только после Пасхи. Само венчание на царство произошло 1 сентября. Всенародноизбранный царь объявил, что в его царстве не будет бедных и нищих, а потом, взявшись за ворот своей рубашки, добавил, что отдаст последнее народу. И знаете, в какой-то мере это исполнил. Во всяком случае, когда случился голод, только один царь пытался помочь голодающим.
Борис понимал, что он основывает новую династию. Понимал, что род Годуновых незнатен. И пытался добиться расположения народа, по крайней мере, на первых порах. (Ну, на первых порах все генсеки, президенты и прочие богдыханы так действуют, вопрос, что будет на вторых?)
По случаю своего воцарения он освободил весь сельский люд (в том числе инородцев) от налогов на один год. Всем купцам было дано право беспошлинной торговли на два года, всем казённым людям выдали годовую зарплату. Была объявлена широкая амнистия, Борис не казнил даже душегубов. А ещё он сочинил специальную молитву о своём драгоценном здравии, и приказал всем подданным произносить её на пирах.
(Не помогло – первого всенародно избранного царя подданные доведут до инсульта за несколько лет. Недолго музыка играла, Борис недолго танцевал…)
В Новгороде в качестве особой милости он приказал закрыть кабаки. Способ пополнять казну благодаря людскому пьянству был опробован на Руси в конце правления Грозного, когда война истощила финансы. Но дело в том, что тогда люди пили до упаду, «тормоза» мало у кого были. (Примерно так же сейчас пьют малые народности Севера, которым запрещено продавать спиртное).
Кабаки сразу стали рассадниками преступности и пьянства, причиной разорения целых волостей. Благочестивые люди постоянно просили царя об их закрытии, и в качестве особой милости царь иногда шел им навстречу. Сходная картина была в Польше, с той лишь разницей, что там кабатчиками были нанятые королём евреи, а в России – только русские. (Да вы вспомните сцену из «Тараса Бульбы», когда Тарас, чтобы выручить Остапа, проникает в Польшу и останавливается на квартире у спасённого им Янкеля. Янкель к тому времени открыл кабак, и добился внушительных успехов – на десять верст в округе не было ни одной целой, исправной хаты).
Но одновременно были подтверждены законы о крепостном праве и пожизненном холопстве. Миновали льготные годы, кабаки возобновили свою разрушительную работу. Крестьяне бежали от своих господ, росла преступность, и в самой Москве невозможно было ночью выйти на улицу, не опасаясь удара кистенём в висок.
И вдруг, в конце 1600 года, Московское царство было потрясено ужасной новостью: царевич Дмитрий жив, он спасся от убийц, и теперь собирает в Польше войско для похода на Бориса…
(Продолжение следует)
