- Другой Псков - http://nbp-pskov.com -

Что имеем — не храним…

Вторая мировая война оставила после себя огромное количество фотографий. И меньше всего было советских. Объясняется это тем, что красноармейцам запрещалось иметь фотоаппарат и снимать что-либо. (Запрет продержался до самой гибели СССР, до 1991 года, хотя постоянно нарушался – «дембельские альбомы» и т.п.).

Поэтому фотосъемками в Красной Армии занимались в основном фронтовые корреспонденты. С одной стороны, это избавляло от многих щекотливых вопросов, но с другой – обедняло наше восприятие истории. (Немцы щёлкали всё подряд, а потом локти себе кусали, когда фотографии казней попали в руки судей на послевоенных процессах).
А если учесть, что немецким солдатам разрешалось ещё и вести дневники, то с годами их взгляд на войну стал преобладать над нашим. Множество российских ванечек, начитавшись фрицевских мемуаров и поглядев на их фотографии, глупеют на глазах и воспринимают всё сказанное хитроумными немцами как истину в последней инстанции.
Тут надо сделать пояснение. Разумеется, в СССР было издано огромное количество книг и фильмов о Великой Отечественной войне. Разумеется, о войне говорили наши прославленные писатели – Симонов, Шолохов, Бакланов, Астафьев и другие. Снимались отличные фильмы – «Баллада о солдате», «Мир входящему», «Судьба человека», легендарная киноэпопея «Освобождение»… множество отличных фильмов!
Но был в нашем восприятии войны один существенный пробел, который не могли заполнить никакие писатели, никакие фильмы. Этот пробел – публицистика. И солдатские мемуары. В общем, то, что не претендует на величие, но составляет черновую работу пропаганды, её основной фон.
Да, советские магазины были забиты мемуарами, но это были в основном мемуары генералов. Не хочу сказать про них ничего плохого (книгу генерала Горбатова «Годы и войны» сметали с прилавков магазинов мгновенно!), но всё-таки восприятие войны генералом и солдатом несколько различается. Как говорят немцы, генеральская литература это: «айне колонне марширен, цвайне колонне марширен…» («одна колонная марширует, вторая колонна марширует…»)
А солдат мыслит более узко, но и более конкретно. Ему не до глобальных замыслов – его волнуют более насущные вопросы. Правда, и видит он со своей окопной «кочки зрения» — перешли наши на его участке в наступление, значит, весь фронт, от Мурманска до Одессы, наступает, побежали на его участке – весь фронт рухнул!
Всё это так, но солдатские мемуары всё равно самые интересные. Потому что в них рассказывается о предельно простых вещах, которые каждый читатель мысленно примеряет на себя и соотносит со своим опытом. А смогу ли я, стоя по пояс в ледяной воде, под огнем противника, наводить переправу? Как я буду рыть окоп в промерзшей земле, без лопаты и кайла? Сумею ли выдержать трехдневный непрерывный бой в наступлении?
К сожалению, именно солдатских мемуаров в советской литературе меньше всего. На это есть несколько причин. Во-первых, вышеупомянутый запрет на ведение дневников (дневники вели, но, как правило, офицеры, и тайно). Во-вторых, тех, кто был на самом переднем краю, осталось мало, и многие из них умерли вскоре после войны – здоровье было подорвано. (Советы ветеранов в большинстве состоят из тыловиков и штабистов). И в-третьих, суконный язык наших людей.
Дело в том, что образовательный уровень немцев был гораздо выше нашего. Ещё в 1871 году, вскоре после образования Германской империи, одним из первых её законов был закон об обязательном всеобщем бесплатном среднем образовании. Да-да, можете себе представить! Последний немецкий лох рассматривался у них как человек, и никаких «оптимизаций», платных уроков – сказано, всем учиться, значит, всем! А у нас в 1913 году треть солдат была грамотна, треть – грамотна условно (могли расписаться), треть – аза в глаза не видала. Конечно, Советская власть принялась ускоренными темпами ликвидировать неграмотность, но быстро повысить общий уровень народа было нельзя.
Немецкие солдатские дневники, попавшие в руки нашей разведки в ходе войны, были написаны без грубых орфографических ошибок, вполне развитым литературным языком. Таким образом, фрицы сохраняли память о войне и своём участии в ней. После 1945 года им, понятное дело, было не до воспоминаний. Но со временем жизнь в Германии наладилась. Появилось свободное время и интерес к истории. Тут-то их «зольдатен» и принялись писать мемуары. И накатали огромное количество. Более того, на основе этих воспоминаний Пауль Карел составил так называемую «немецкую народную историю» Второй Мировой войны: не академический труд, но чрезвычайно сильную публицистику с историческим уклоном.
Читать их воспоминания с одной стороны, интересно, и я прочел их немало. С другой – очевидно, что мемуары пишутся для самооправдания, и потому большинство фрицев сознательно или бессознательно, пытаются оправдать себя, ну и, естественно, нападение на СССР. Мало кто из них пишет о расправах над пленными, о бесчинствах над нашим населением. Разумеется, не все немцы были извергами, и некоторые из них оставили хорошую память о себе, но откуда же тогда взялась ненависть к ним?
Молодые люди в современной России не читали Симонова и Шолохова. Но зато смотрели «Штайнер – Железный крест» и читали мемуары фрицевских пулемётчиков и снайперов. Написанные хорошо подвешенным языком, они читаются легче, чем наши. «В суровых условиях крайнего севера Украины…» — ну и так далее, в том же духе. Нам смешно, а ведь молодое поколение россиян всему этому верит!
Прошлым летом разговорился я как-то с одним поисковиком (не псковским). И он мне такое сказанул – я чуть в обморок не упал. Мол, кровожадный сталинский режим поощрял убийства гражданского населения Германии в 1945 году. Не зря же Эренбург написал своё знаменитое «Убей немца!» (По мнению этого «поисковика», немцы не призывали к убийствам советских людей).
Что тут сказать? Илья Эренбург был чернорабочим военной публицистики. Почти каждый день он писал злободневную статью, а то и две. Поскольку это направление у нас было слабо разработано, популярностью он пользовался огромной и был, без преувеличения, народным любимцем. Партизаны в немецком тылу меняли пулемет на подшивку газет с его статьями. На фронте солдаты заучивали его статьи наизусть. Он был, фактически, неофициальным советским проповедником, выразителем дум нашего народа. Гитлер назначил его своим личным врагом и грозился повесить на Красной Площади рядом с диктором Левитаном.
Совершенно естественно, что впоследствии Илья Эренбург стал врагом современных российских идеолухов, чьи цели не отличаются от гитлеровских. Их СМИ подняли вой, обвиняя его в жестокости. Знают, сволочи, куда целят: публицист Илья Эренбург мог в двух словах выразить то, что иные не вмещали в целую повесть или роман. Его статьи надо изучать в школах – тогда молодежь не будет так легко вестись на немецкие мемуары. Составить «русскую народную историю» Великой Отечественной войны, в пику немецкой, мы уже не сможем (время упущено), но должны сберечь то, что ещё имеем.
Словно предчувствуя, что дело обернётся таким образом, Эренбург написал заметку «Белокурая ведьма». Читайте, оценивайте. Не правда ли, какое трогательное совпадение лжи немецких генералов и российских «патриотов»!

Белокурая ведьма
Командующий немецкой армейской группой «Норд» обратился к своим фрицам со следующим приказом: «Илья Эренбург призывает азиатские народы «пить кровь немецких женщин». Илья Эренбург требует, чтобы азиатские народы наслаждались нашими женщинами: «Берите белокурых пленниц – это ваша добыча». Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты защищают своих собственных жен».
Когда-то немцы подделывали документы государственной важности. Они докатились до того, что стали подделывать мои статьи. Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость.
Фрицы – это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады. Что касается немок, то они вызывают в нас только одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они – матери, жёны и сёстры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: «Пришли своей куколке хорошенькую шубку». Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы.
Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать.