Новый, 1944 год, гитлеровская Германия встречала в тревоге. Под бомбами англосаксов её города горели, как спички. Была окончательно потеряна Северная Африка. В войне на море тоже наступил перелом, конвои с ленд-лизом отныне шли в Англию и СССР почти без потерь. Англосаксы приступили к захвату Италии, режим Муссолини пал. На Британских островах копилась грозная сила, и десант на континент был лишь вопросом времени.
Ещё хуже обстояли дела на Восточном фронте. Летнее наступление под Курском обернулось крупнейшим поражением, после которого пришлось оставить Киев, и даже Днепровский рубеж не смог остановить Красную Армию. Сталин, дабы подбодрить народ, открыл «эру победных салютов», показывая тем самым всему миру. что отныне он не боится потерять освобождённые города. Германский генштаб уже не имел никаких планов войны на 1944 год, и занимался только латанием дыр.
Однако силы Третьего Рейха были ещё далеко не исчерпаны. Несмотря на зверские бомбёжки. германская промышленность наращивала выпуск вооружений. Поднатужившись, посребя по сусекам и опустошив закрома, довели численность вермахта до исторического максимума. Ещё был оккупирован Крым, ещё зверствовали каратели в Белоруссии. И самое главное, немецкие войска ещё стояли под Ленинградом.
Для нас же новый 1944 год стал годом больших надежд. Стратегическая инициатива отныне была полностью в наших руках, то есть уже мы решали, где и когда начнём наступление. И, естественно, Первым Сталинским ударом стала Ленинградско-Новгородская операция. 14 января загремели пушки, поднялись в воздух бомбардировщики, за ними пошла в атаку пехота. Немцы сопротивлялись отчаянно. Окружить крупные подразделения нам не удалось, вместо молниеносных рассекающих ударов получилось равномерное выдавливание противника. Но и немцы не смогли зацепиться за Лужский рубеж и продолжали отход, временами переходящий в бегство.
Таким образом, в конце февраля — начале марта наши войска подошли к линии «Пантера» и остановились. На северном участке удалось захватить Нарвский плацдарм, здесь — первые оборонительные позиции и начать бои за основную линию. Но Псков, Остров и Нарва оставались в руках противника, так что с освобождением Прибалтики пришлось подождать. Ожесточённые бои не дали ожидаемых результатов, войска были сильно утомлены, тылы отстали, наступательный порыв иссяк. (Никакое наступление не может длиться вечно). На этом Первый Сталинский удар завершился, и тут, на Псковщине, наступила позиционная война…
78 лет спустя
Белоснежное, ещё ничем не испачканное покрывало лежало на полях. Небольшой, градусов в пять, мороз подсушил землю. Впрочем, подмёрз только тонкий верхний слой. Лопаты легко входили в грунт, и траншея, возле которой мы нашли останки четверых бойцов, росла. Выкопали немецкую чашку (сильно прогнившую). Лошадиную подкову. Советскую алюминиевую флягу. «Рыльце» от деревянной лопаты. Совершенно разложившиеся элементы питания для рации. Несколько топоров старинного, ещё дореволюционного вида. И большое количество скоб, петель, дверных крючков и прочих скобяных изделий. Земля тут так насыщена железом, что применять металлоискатель бесполезно: звенит постоянно.
Мы роем час, другой, третий — ничего особенного. Никто не огорчается — обычное дело. Лёгкие находки бывают редко, обычно надо перелопатить не один кубометр земли, чтобы найти что-то стоящее. Невдалеке поднимается струйка дыма — это горит костёр. Его поддерживает самый младший из нас — Тимофей. Ребенку трудно копать всё время, а когда стоит, то пробирает мороз. Впрочем, и старшие тоже иногда подходят к костру погреться.
«Вот увидите, будет сегодня находка! — подбадривает нас Валера Чумаченко. — Мне сегодня приснилось, что нашёл бойца, да ещё с орденом. А это примета верная.» Никто не спорит: так оно и есть. Точнее, так оно и было. Лет пятнадцать назад ему приснилось, как он скребёт стенку траншеи, а ему прямо в руку падает орден. И сон сбылся! Валера говорил, что у него в тот момент аж всё похолодело внутри — словно Кто-то решил отдать нам того бойца с наградой.
Но пока что ничего нет. Евгений Гуляев берёт щуп и идёт искать в чистом поле. Поколол в одном месте — ничего, в другом — тоже ничего. А в третьем — щуп застучал, как по кости. Копанули — и правда, кости. Мгновенно забыты усталость и мороз, все в радостном возбуждении. Всей толпой «поднимать» одного бойца нет смысла (толпиться и мешать друг другу будем), поэтому лишь несколько человек занялись этим делом, остальные продолжают копать.
Боец лежал в поле, на небольшой глубине. Надо сперва снять слой дёрна, потом видно будет. Но что такое? У бойца в руках автомат ППШ. На поясе — резиновые ножны без ножа (очень редкая вещь, мы такие находим в первый раз). Снимаем дерн, и видим такую картину..
Хотя нет, давать снимки раскопа я не буду. Вид такой, будто вскрыли чью-то могилу. Мы-то привычные, но многим людям не понравится. Я и так даю снимки останков только как доказательство нашей работы (находятся «всезнающие правдолюбцы», которые распускают слухи, будто мы ничего не ищем, а для захоронения собираем кости животных. Ну да Бог им судья…)
Красноармеец, возможно, разведчик, лежал лицом вниз. Автомат был возле головы. Обуви и каски не было. Всё ясно — из тех, кто погиб в мартовских боях. Валенки сгнили без остатка, а вместо каски была шапка-ушанка, вот и не осталось ничего. Хотя, стоп! Вот медаль «За боевые заслуги», причем с ранним номером! Боец был награждён в самом начале Отечественной войны, а возможно, ещё в финскую! «Тимофей, бери медаль, я её сфотографирую!»
Все моментально сбегаются посмотреть на находку. «Ну что, помянем павшего воина!» Помянуть есть чем. Сегодня день рождения одного из нас, так что бутылочка имеется, и закусить тоже можно. А так мы в поиске не пьём. Разливаем по кружкам остатки самогона. (Понятное дело, кроме Тимофея и тех, кому здоровье уже не позволяет). Пьём, не чокаясь. За павшего красноармейца, воевавшего с начала войны, пришедшего сюда из под Ленинграда, и отдавшего жизнь на полях Псковщины. За нашу Родину, за наше будущее. И за нас в том числе…
Потом возвращаемся к работе. Осторожно собираем косточки и кладем в мешок. Надо будет привязать к мешку бирку: есть шанс найти родственников. Может, они захотят похоронить его на малой родине. Автомат, разумеется, заберём в музей.
А тем временем тучи на небе уплотнились. Потемнело. Видимо, скоро пойдёт снег. Мы покопали ещё немного, и перестали: пора собираться. Кладём в кузов лопаты, рассаживаемся в кабину. Прогреваем двигатель и трогаемся в путь. Уазик скользит по замерзшим лужам, но грунт твёрдый, так что едем не опасаясь застрять.
В квартире у Петра Михайловича Гринчука нас ждёт горячий чай и пирог. Мы сидим, разговариваем на поисковые темы, и думаем, куда поедем в следующий раз.