Немного честная книга. Часть первая

Признаться, до недавнего времени я имел смутное представление о так называемом «Русском Букере». Знал лишь, что есть такая премия, учреждённая нефтедобывающей компанией «Бритиш Петролеум», которой награждают писателей демократической ориентации. Премия, не сказать, чтобы очень большая, и выплачивается по настроению, крайне нерегулярно. Но главное тут не деньги, а престиж. Наградили тебя этим самым «бункером», значит, ты продвинутый демократ и вообще, гений. Что-то вроде Знака Качества тебе присвоили.

Чтобы восполнить этот пробел в моих познаниях, ещё в прошлом году мне дали почитать самую знаменитую «букеровскую» книгу десятилетия. Роман – идиллия, автор – Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени».

«Рахим – сказали мне – там про Казахстан написано. Про ссыльных. Про город Чебачинск, знаешь такой?» — «Чего тут не знать – ответил я. – Это, видимо, литературный псевдоним Щучинска. Казахстанская Швейцария, курортные края». – «Нет, там про военную и послевоенную голодную пору рассказывается. Про ссыльных, про тогдашнюю жизнь. Почитай, тебе интересно будет. Автор – филолог по образованию, его русский язык безупречен, сейчас такой редко встретишь».

И я стал читать эту книгу.

Скажу сразу, что она оставила у меня двойственное впечатление. Да, действительно, русский язык автора был выше всяких похвал. Но вот смысл написанного этим самым чистым русским языком… как будто книгу писали два разных человека.

Знаете, есть книги, которые нужно читать в минуты отдыха на полевом стане. Есть книги, которые читают в период затишья в окопах. Имеются произведения, которые читают ночью под одеялом с фонариком (пионеры приключенческую литературу).

Что касается романа Александра Чудакова, то читать его нужно возле камина, в уютном кресле, в престижной «сталинской» квартире с высокими потолками. Читать неспешно, по главе за вечер. Чтобы потом неделю обсуждать прочитанное со своими друзьями-демократами. Последнее условие очень желательно, так как люди типа Борового, Гозмана или покойной Новодворской воспримут эту книгу с особым восторгом.

(В демократической литературе огромная нехватка так сказать, «простых, народных авторов», не диссидентов и не полинялых партаппаратчиков. «Ложится мгла…» как раз удачно восполняет этот пробел, да ещё и написана отменным языком, что тоже редкость для этой публики).

Приступим же к разборке романа-идиллии.

Видите ли, в послевоенное время в моду вошли романы из крестьянской жизни. Портреты современников на фоне грозовой эпохи, так сказать. Советские читатели и особенно зрители помнят «Строговых», «Тени исчезают в полдень», «Вечный зов». Пример оказался заразительным (в хорошем смысле), его подхватили и писатели отнюдь не «деревенской» ориентации. Взять хотя бы «У нас была Великая Эпоха» Эдуарда Лимонова.

Почему бы Александру Чудакову не написать о том, как жила его семья в ту пору? Разумеется, никаких возражений тут быть не может! Вопрос только в том, что он выбрал из всего виденного, слышанного и передуманного, как скомпоновал факты и преподнёс их читателю.

Удивительно, невероятно, но в романе не отслеживается главная линия. Этот роман вообще не является цельным произведением, а набором почти независимых друг от друга глав. Читать можно в любом порядке – на общем впечатлении это никак не скажется.

Нет, я отнюдь не противник подобного построения, и такой жанр тоже имеет право на существование, но называется он не романом, а сборником статей или альманахом.

Начало романа произвело на меня самое благоприятное впечатление. Как говорится, начато за здравие…

В центре повествования – семья автора. Дед, бабка, отец, мать, куча дядьёв и племянников. Это не считая постоянных приживальщиков в их доме, подкармливаемых сердобольной бабкой. Семья, что и говорить, дружная, и это спасло её – почти никто не спился, не скурвился, не опустился на дно. Сплачивающей силой семьи являются дед и бабка. Оба – из «бывших». Дед – из поповичей, бабка – из дворян.

Мне довелось общаться с «бывшими». И в Казахстане, и тут, на Псковщине (сюда их высылали из Ленинграда). И оценивал я их не по классовому признаку, а по человеческой сути. Далеко не все они были сволочами, буржуями недорезанными, эксплуататорами. Хотя и сволочные типажи тоже встречались.

Так вот, дед и бабка Чудакова принадлежали к лучшим представителям старого мира. Оба работали получше пролетариев. И при этом сохранили свою старую культуру, хотя и допускали насмешки над новой жизнью.

Дед и бабка умели всё! Подковать коня, сварить мыло, развести сад в степи… Именно их умение позволило семье выжить в голодные годы, именно их неистощимая жизненная сила хранила семью от разрушения.

Великолепно описание тогдашнего полунатурального быта, когда почти всё приходилось изготавливать самим.

Далее, один за другим, следуют портреты соседей семьи, ссыльных и вольных, одноклассников, и просто знакомых. Всё это описано с большим чувством, мягким юмором, и оставляет самое хорошее впечатление.

Хотя автор и не является писателем-натуралистом, он мастерски описывает природу вокруг Чебачинска, озеро, горы и лес. Вроде бы, всё хорошо.

Но уже в первой главе появляется пресловутая «ложка дёгтя», и по мере развертывания романа, доза всё увеличивается и увеличивается. К середине романа некоторые главы состоят уже из одного «дёгтя», причём, совершенно неуместного даже в антисоветской книге. (Глава 27, «Вольф Мессинг, гр. Шереметьев, барон Унгерн и прочие»)

Барон Унгерн что, тоже был ссыльным в Щучинске, простите, Чебачинске? А что касается персонажа по фамилии Сяндовский, то это известный прощелыга Оссендовский, кореш покойного Унгерна и автор знаменитой фальшивки о Сталине – «агенте Охранного отделения».

Нет, я понимаю, что автор может не любить советскую власть, которая его почти всю жизнь бесплатно учила, лечила, давала квартиры и учёные степени. Как говорится, его право. Но хотя бы из чисто литературных соображений он должен понимать, что всё хорошо в меру? И что жанр романа и жанр политической агитки – это несколько разные вещи? Ну, гавкнул по адресу комуняк раз, гавкнул два, но не в ущерб же основной линии романа!

Увы, по мере взросления героя сего произведения, портреты его знакомых становятся всё тусклее и тусклее, зато на первый план выступают странноватые персонажи вроде Унгерна и Оссендовского, а также шобла московских диссидентов: удивительный кружок из детишек знатных коммунистов и всякой бывшей контры.

И вообще, у меня сложилось такое впечатление, что роман писали два человека – Александр Чудаков и его жена Мариетта. Либо Александр находился под сильным влиянием жены: ничем иным объяснить такое обвальное снижение качества нельзя.

(Пояснение. Госпожа Мариетта Чудакова, литературная дама, известная крайне антисоветскими взглядами (ну ещё бы – она из семьи московских начальников). Подписывала знаменитое обращение к Ельцину с требованием «Раздавить гадину!» после расстрела Верховного Совета в 1993 году. Практически полный аналог Новодворской).

Ну так вот, к середине романа Чебачинск и его обитатели уходят на второй план, зато на первый выступает московская тусовка. И произведение превращается в демократическую агитку. Мыслишки демократов, мифы демократов, взгляды демократов, словечки демократов – всё как будто переписано из коротичевского «Огонька» или «Свободного Слова» (печатный орган Новодворской).

Я в своё время прочёл пуды демократических агиток, так что мне всё это отлично знакомо. Непроницаемая мгла легла на Чебачинск, а из неё, этой мглы, повылазили редкостные уроды…

В общем, роман о ссыльных и о семье Чудаковых умер, и был заменён бреднями московской тусовки. Читать дальше было бессмысленно, и примерно со страницы 345-й я это прекратил. Так, обзорно полистал оставшиеся станицы, выбирая там редкие крупицы про деда с бабкой да про Чебачинск. Читать «Приложение» (мысли автора из записных книжек, дневников) даже обзорно было просто противно.

В общем, автор начал за здравие, а кончил за упокой. Так и представляется госпожа Мариетта, которая в образе «музы» стояла у него над душой и вдохновляла на самые глупые страницы.

Почему я так думаю? Так ведь видно же, что про Чебачинск мужик писал, тот, который всё это видел, которому всё это знакомо. А про Москву – литературная дама, ни хрена в жизни не видевшая, но с бо-о-ольшими амбициями, и потому верившая в любую фигню, исходящую из диссидентской тусовки. (Вольф Мессинг что, тоже был ссыльной в Чебачинске? Или другом их семьи?).

На этом первую часть своей рецензии заканчиваю. У меня есть, что ещё сказать по этому роману, но объём статьи и так большой, лучше сделать это в двух частях. Постараюсь не тянуть с продолжением.

(Продолжение следует)