Если внешняя политика России на стыке 18-19 веков выкидывала непредсказуемые коленца и шарахалась из крайности в крайность, то Англия всегда твёрдо знала, чего хотела. Опыт своей революции говорил англичанам, что теперь следует ждать появления французского Кромвеля, который будет в сто раз опаснее, чем был Кромвель английский. Британия была душой и непременным участником всех антифранцузских коалиций, и «дружить» с Францией не собиралась. Тем более, что цена «дружбы» была непомерно велика – мировое господство.
Мало-помалу оборонительные войны, которые вела революционная Франция против коронованной своры со всей Европы, завершились полным успехом. Монархи (в том числе русский царь) пошли по шерсть, да вернулись стрижеными. Все, кроме английского короля, которого спасало море.
Наполеон не мог нанести по Англии сокрушительного военного удара, поскольку его флот был наголову разбит в Трафальгарской битве. Стало ясно, что вторжение в Англию придётся отложить на неопределённый срок, так как создать флот, равный английскому, не представлялось возможным. Наполеон только имитировал видимость подготовки десанта через Ламанш, не испытывая по этому поводу никаких иллюзий. (Совсем как Гитлер спустя полтора века).
Более того, воспользовавшись полным господством на море, англичане прибрали к рукам французские колонии. Сообразив, что теперь Наполеон не сможет им отказать, янки купили у Франции Луизиану (иначе бы забрали даром). В результате негритянского бунта отделилась Гаити.
Наполеон плюнул на заморские колонии и сосредоточил всё внимание на Европе. Именно на этом театре военных действий должен был решиться вопрос о мировом господстве. Удастся ему поставить на колени Англию – он всё вернёт с лихвой да ещё выпорет наглецов, покусившихся на французские заморские территории. Не удастся – ну, тогда война будет проиграна, и думать об этом придётся его преемнику.
Наполеон решил задушить Англию путем санкций. Необходимо было пресечь любую торговлю англичан с Европой (самым крупным рынком в те времена), если понадобится, то военной силой. И вот европейские порты закрываются для британских кораблей, а уже ввезённые английские товары принародно сжигают. Англия начинает испытывать нешуточные трудности, в её рабочих посёлках начинается голод, купцы и промышленники разоряются один за другим. Всё это называлось «континентальной блокадой».
Несомненно, что подобная мера могла сокрушить могущество Великобритании и заставить её подчиниться Франции. Если бы была выполнима. Герметично «закрыть» целый континент – задача почти невозможная. Но Наполеон на то и был Наполеоном, чтобы творить невозможное.
[1]
Где военной силой, где угрозами, где посулами, ему удаётся закрыть для англичан почти всю Европу. Только ради этого он затевает испанскую интригу и оккупирует эту страну, а заодно и проанглийскую Португалию. Разгромленная Россия вынуждена подписать Тильзитский мир и присоединиться к континентальной блокаде. Кажется, на европейском континенте нет места, куда не может дотянуться рука Наполеона.
Но так только кажется. Английские войска высаживаются на Иберийском полуострове. Португалия практически освобождена, а в Испании разгорается пламя партизанской войны, куда англичане щедро подбрасывают оружие, деньги, военных инструкторов. Испанская земля начинает гореть под ногами французов, никто из них не хочет служить там. Надёжно закрыть испанское побережье в таких условиях нечего и думать.
В других оккупированных странах хоть и нет открытого сопротивления, но есть скрытое. Стоит только французам отвернуться, как торговые корабли англичан причаливают к тихим гаваням. Герметично закрыть удаётся только французские порты.
Более того, очень скоро выясняется, что санкции – оружие обоюдоострое. Промышленники Франции, с ликованием встретившие континентальную блокаду и делавшие огромные состояния на первых порах, быстро погрустнели. Оказалось, что они не могут нормально работать без английских поставок. Доходит до смешного – сам Наполеон вынужден нарушать собственный запрет и тайно покупать английское сукно для своей армии.
Однако Европа может прожить без Англии, а Англия без Европы – нет. (Хотя бы потому, что собственного продовольствия этой стране не хватает, она вынуждена его ввозить). Наполеон рассчитывает рано или поздно заморить англичан голодом. Но тут появляется непредсказуемый фактор – Россия.
Для России континентальная блокада – нож острый. Уже много лет помещики привыкли продавать этой стране хлеб, лес, пиломатериалы, а покупать готовые промышленные изделия. Как там у Пушкина: «…всё, чем для прихоти обильной, торгует Лондон щепетильный, и по балтическим волнам за лес и сало возит нам…»
Русским помещикам теперь некуда продавать свои товары. И не на что покупать импортные. Происходит их постепенное разорение. Что касается Франции, теперешнего союзника России, то она не может заменить нам Англию при всём желании. Французы не нуждаются в российском продовольствии (имеют других, более близких поставщиков), почти не покупают наш лес. И сами не могут предложить ничего ценного, технически передового. Их товары, востребованные на русском рынке, это в основном вина и предметы роскоши. «Дружба» России и Франции получается какой-то вымученной, искусственной. Не было смысла нам дружить хотя бы потому, что и враждовать тоже не было нужды.
(Примерно такой же была «дружба» России и Швеции после окончания Северной войны (1721 г.)
Не желая терпеть напрасные убытки, русские очень скоро восстанавливают отношения с англичанами. Контрабандная торговля процветает, и французы не могут её пресечь. Континентальная блокада трещит по всем швам.
Кроме того, Наполеон не доверяет русским, так как хорошо осведомлён об английском влиянии при царском дворе. Да, сейчас, после хорошей трёпки, русские ведут себя смирно, но что будет через несколько лет? Не ударит ли Россия в спину Франции в самый критический момент войны с Англией? Ведь уже дважды нападали, и дважды были биты. Что, если повторят и в третий раз? Может, образцово-показательно отлупить их в превентивных целях, чтобы не вышло, как с Карлом Двенадцатым?
(Русский посол Хилков уверял Карла в миролюбии и дружбе России, в то время как русские войска вторгались в шведские пределы. Когда всё это открылось, Карл хотел казнить Хилкова, но вовремя одумался и лишь арестовал его. Хилков не дожил до конца Северной войны, а дом в Стокгольме, где он сидел, по сей день называют домом Хилкова).
Поскольку континентальная блокада не приносит быстрых успехов, Наполеон решает ускорить ход истории. А именно – лишить Англию самой крупной и самой доходной колонии, Британской Индии. Было бы очень хорошо сходить завоевать эту страну, и русскую армию с собой прихватить в качестве вспомогательного войска.
Вы скажете, что это бред сумасшедшего? Не совсем. В свое время император Павел, выйдя из антифранцузской коалиции и отозвав Суворова домой, поддался соблазну и отправил казачий корпус на завоевание Индии. Поход, конечно, был сущим безумием, и казаки были возвращены с полдороги, как только Павел был убит. Но почему бы не попытаться повторить тот же трюк с Александром? Предложить ему совместный поход против англичан. А на обратном пути, если всё пойдёт отлично, заодно разгромить Османскую Империю, присоединить к Франции Босфор с Дарданеллами, освободить восточных христиан от гнёта турок. Повторить, так сказать, поход Александра Македонского спустя два тысячелетия.
Планы, что и говорить, были наполеоновские, и не зря имя этого человека стало нарицательным. Император Павел, скорее всего, воспринял бы их на ура. Но Александр был гораздо большим реалистом, чем его отец.
(Пройдёт полтора века, и уже Гитлер станет соблазнять Молотова разделом Британской империи, но напорется на убийственный ответ: «Это что, шутка?»)
(Продолжение следует)